из-за чего Синдзи едва не сделалось плохо — брюхо девушки было раскрыто в области пупка, сквозь развернутый слой мышечной ткани обнажив залитый желеобразной массой кишечник, а ниже из выпятившейся киски в жиже болталась будто преднамеренно вывернутая наизнанку матка. И что было страшнее всего — девушка все это время находилась в сознании, пока Ангел потрошил ее брюхо, кажется, не собираясь наносить смертельных ран, а только разворачивая тело, словно конверт.

Рей была охвачена непроницаемо ярким светом. Нечто, похожее на выросшие из сияющего столпа ворсинки, оплело ее тело и уже целиком сорвало комбинезон, начав проникать под кожу и расползаться под ней извилистыми змееобразными бугорками. Впрочем, сама голубовласка, похоже, не могла больше воспринимать ничего — ее лицо, освещенное сиянием, напоминало маску пустого и разбитого умалишенного: глаза закатились и не подавали признаков осмысленности, из-за приоткрытого рта тянулись струйки слюны, язык вывалился, а из груди доносился бессвязный протяжный стон.

Третий монитор продемонстрировал, что все стенки капсулы с Аской были забиты каким-то белым вздувшимся веществом, похожим на зефир. Сама девушка была жива и находилась в сознании, сжатая со всех сторон этими распухшими подушками, однако больше всего шокировали целый ворох белых извивающихся отростков, окруживших визжащее и бьющееся тело немки. Самые настоящие щупальца — гибкие, гладкие и поразительно сильные — схватили ее руки и ноги, не позволяя рыпаться, и стали рвать комбинезон в области грудей и киски, оплетая тело почти что до хруста костей. И все это время рыжеволоска не переставала панически верещать:

— НЕ-Е-Е-ЕТ!!! Уберите их!!! Кто-нибудь!!! Мама!!! Синдзи!!! Спасите меня!!!

— Аска… — ошарашено выдохнул тот.

— И что ты в ней нашел, скажи на милость? — с легким укором спросила Юй. — Специально для тебя я приготовила целый выводок лучших девушек — здоровых, физически полноценных, а главное, абсолютно покорных и безропотных. Они никогда не будут жаловаться, обижаться, занудствовать или, не приведи Господь, оскорблять тебя. Идеальные жены. Созданные из моих генов, они стали бы твоими подругами, любовницами и матерьми в одном лице, причем ты мог свободно делать с ними все, что пожелал бы. Ласкать, носить на руках, играть в дочки-матери, ходить в кино, предаваться утехам, бить, кромсать, да хоть на части резать — их прелесть в том, что всегда можно взять еще одну. Хотя, дай догадаюсь, папенька как всегда ничего тебе не сказал и все заграбастал себе. Ох уж этот Рокобунги. Уж я бы ему устроила взбучку, образцовый, видите ли, отец.

— Т-Ты… говоришь о Рей?

— Ну конечно же, зайчик мой. Носитель души человечества, она должна была стать твоей защитницей и покорной женой, как мы планировали с отцом. Даже в случае твоей смерти она уберегла бы тебя и привела ко мне, чтобы спасти от смерти души. Впрочем, все пошло не так, как я желала. Гендо, старый развратник, заграбастал девочку себе, а ты невольно воплотил в реальность нашу давнюю шутку с Кёко, что, будь у нас разнополые дети, было бы здорово им пожениться и нарожать много маленьких малышей. Кто бы мог подумать, что вы и впрямь начнете работу в этом направлении, хоть и с, кхм, некоторыми особенностями.

В голове Синдзи грянул звон колокола.

— Подожди… Так Аска?..

— А ты этого еще не понял, глупенький мой? — Юй вздохнула. — Уж скоро месяц как будет. Я это вижу так же отчетливо, как твои затрепетавшие щечки. Эта огненноволосая немка носит твоего ребенка, и я бы добавила, что девчонка недостойна такого подарка от моего дражайшего сына, да вот, думается мне, недолго ей еще осталось. Удивительно, как плод жив еще до сих пор. Ох, Кёко, не последуй ты за мной, кто знает, может, девочка выросла бы достойной дочерью своей матери, и тогда уж можно было подумать о моем сыне… Будь у этого мира будущее, конечно же.

Аска истошно закричала, когда один отросток ангела проскользнул между ее бедер к киске и начал трущимися движениями пробиваться через складки половых губок.

— Забудь о ней, Синдзи, — ласково продолжила Юй. — О них всех. Пойдем со мной в мир, где больше не будет страха и тревог. В мир только для нас двоих. Тебе больше не будет одиноко, потому что я с тобой, я вернулась, мой мальчик, и больше никогда тебя не покину. Мы с тобой семья, одна плоть и кровь, мы часть одной души. Пойдем, Синдзи, оставь все сомнения и заботы. Теперь я буду о тебе заботиться.

Ее полные нежности и материнской заботы слова сладкой негой ложились на сердце, растворяя его в светлом мареве теплоты и умиротворения. Однако крошечная черная точка где-то в глубине груди, словно острие иглы, надсадно ныла, кровоточила и не позволяла забыться в столь желанной безмятежности, чувстве защиты под крылом матери. Болью ноющая язва в душе беспрестанно заставляла возвращать взор к мониторам, где в бешеном ужасе кричала Аска, где отчаянно ревела захлебывающаяся Мари и где уже почти без сознания в океане света пускала слюни сокрушенная Рей.

— Ла-а-ла-лалала… помнишь эту мелодию, Синдзи? Я напевала тебе эту колыбельную перед сном. Столько приятных воспоминаний, как же я жалею о том упущенном времени. Но мы можем все вернуть, просто расслабься, позволь маме взять все заботы на себя, насладись этой мелодией и открой душу. Впусти меня к себе, Синдзи, я ведь так скучала без тебя.

Горло сдавило горечью, словно комок слез перекрыл ему дыхание. Разум метался между желанным покоем с родной матерью и его собственной ревущей душой, в беспорядке вспыхивающих образов отчаянно пытающейся отстраниться от сладкой мелодии в голове. Ему казалось чудовищной мысль воспротивиться воле матери, столь обожаемой и желанной мамы, к которой он обращался в своих снах. И теперь, когда случилось невероятное, когда он, наконец, вернул свою самую болезненную и мучительную потерю, его сознание своими ржавыми когтистыми лапами с мясом выдирало из уютной теплой колыбели, возвращая к ужасу мира, который он сам создал.

— Прости, мама… — прошептал Синдзи, задрожав от накатившего плача. — Прости… но я не могу…

— Ты все еще такой маленький и глупенький, — Юй, кажется, расплылась в умилительной улыбке. — Я понимаю, почему тебе страшно — ты ведь всегда переживал по любому поводу. И сейчас ты не можешь решиться. Но смотри, началось. Ангелы, преданные своим ведомым, постепенно впадают в панику.

В капсулах девушек действительно что-то стало меняться. Рей, чья кожа взбугрилась от проникших под нее ворсинок,