— То есть ты не сомневаешься…

— Нисколько, — улыбаюсь ей и тянусь поцеловать, но тут…

Нестерову поднимает в воздух. Она с хлопком исчезает и появляется за столом. Хмурясь опрокидывает стопку, вздыхает и начинает разговаривать с Леной.

Её место занимает Морозова. Нежно обнимает меня, прижимается.

— Поверить не могу, — вздыхает Катя. — Столько лет и вот… Ты здесь, со мной.

— Надеюсь тебя большие семьи не пугают?

— Меня нет. Пусть так, пусть нас у тебя девять. Но… Я уже придумала как мы разделимся. Значит мы…

Останавливая поток сверхважной информации целую теперь уже девушку. Но тут… Морозову буквально отрывают от меня. Дюймовочка просто берёт её и хихикая отставляет в сторону. Сама обнимает меня, прижимает к могучей груди и глубоко вздыхает.

— А ты мне соврал. Никакого спонтанного запечатления у тебя не случилось.

— Случилось, там, в бункере. Тут даже спорить нечего. Глаш…

— Подожди, Игорёк, дай собраться. Ух… Так… Вроде… Я начну с вопросов. Я понимаю, тогда в бункере, я погорячилась. Наговорила всего… Но и ты не молчал. Игорь, я знаю про запечатление, но хочу услышать. Это правда? Ой, прости. На ногу наступила.

— Ничего, — стараясь не морщится от боли киваю. — Продолжай.

— Это всё правда. Ура!

— Да, — мотаю головой и шипя от боли улыбаюсь.

— Тогда… Слушай, Игорёк. Я готова. Слова тут излишни. Запечатление… Я… Я ненадолго слетаю в Москву и вернусь. К тебе… К вам. Тебя не смущает что я старше?

— Нет…

— А то что больше и сильнее?

— Пф… Нет… Наоборот.

— Ну тогда… Поцелуешь? При всех? Ещё раз.

Вместо ответа целую девушку. Обнимаю и даже по попе глажу. О том что она из спецназа и за хамство может руку сломать как-то не думаю. Но, ничего ломать мне не собираются. Глаша краснеет, подпрыгивая хихикает, едва не раздавив меня обнимает и уходит. Останавливается, закрыв глаза визжит и убегает.

— Бля, — морщась выдаю и вытирая лицо топаю к выходу. — Ух бля… Надо же…

Выхожу на крыльцо, закуриваю…

— Ты чо плачешь? — спрашивает вывалившийся Казаркин. — Блин, Игорёк. Ну отказала и отказала. Ну чего так убиваться? Ты…

— Иваныч, заткнись. Я не из-за этого. Она согласилась… Я по… Ух бля…

— Да что? — не понимает Казаркин.

— Да то! Тебе часто на носки ста сорока килограммовая девушка наступает? Нет? А мне только что раз двадцать наступила! Сука, шпильками. Ух…

— Ты молодец, — улыбается Казаркин. — Ну вот молодец! Чучело! Магнит для неприятностей. Аха-ха-ха! Игорь, ты урод, я тебя ненавижу. Давай напьёмся как нибудь? Так чтобы в сопли. Чтобы ползали и не помнили как нас зовут. Давай?

— Обязательно, Иваныч, обязательно. А… Можно я один побуду? Я пять минут. Потом зайду спою что-нибудь.

Кивнув Казаркин уходит. Я же приваливаюсь к стене, закуриваю.

Нда… Вот это я понимаю — приключения. За такое короткое время… Но нет, я не расстроен. А даже наоборот. Мне нравится. Здесь я счастлив. Да было страшно и очень опасно. Да, я мог сдохнуть. Но… Это настоящая жизнь. Я живой, у меня есть семья. Меня любят и ценят. Я люблю! Я здесь именно живу! Возможно я псих, возможно я тронулся там, в бункере. Но я… Я ни за что не променяю мою жизнь на что-то другое. Никогда. И уж тем более, я не позволю кому-то