Шрифт:
Закладка:
— Вы умираете⁈ — ахнули все.
«Наши женщины живут ради одного ребёнка. После долгой жизни, полной счастья, они умирают, оставляя своё дитя сёстрам. А сердца мужчин слишком слабы, чтобы вынести разлуку. У сиддхов тоже нечто подобное, но более жестоким образом»
— Красный Император запрещает иметь больше одного ребёнка.
«Отчасти из-за этого же»
Дочь императора демонов медленно, как во сне прикоснулась к заалевшему под её рукой стеклу и пристально-пристально посмотрела в глубокие синие глаза небожителя.
— Бедные! — расслышала она позади себя голос Гюльдан: — А ещё говорили, что ваш «Рай» — место вечного перетраха! Что, значит, бессовестно врали⁈
«Нет, почему же» — смотря на принцессу, старался писать выше её головы ангел: " Есть же ещё апсары'
Слово «Апсара» получилось прямо над головой Мацуко — как подпись к портрету.
«Не прикасайтесь к стеклу»" — дыхнув, написал он перед её глазами: «Примёрзнете»
— Ерунда, — ответила демонесса.
— А разве апсары — это не есть ваши жены?
— Нет, — сказала за него Метеа: — Есть апсары, и есть женщины-гандархавы. Они, кстати куда более красивы… Намного изящнее апсар… У меня среди вещей где-то есть книжка с картинками, вернёмся — покажу вам…
Потянулась пауза. Подошел Сакагучи, вежливо напомнил:
— Госпожа…
Ну что опять не так⁈ Что она сделала такого неподобающего⁈ Хотя, может быть, действительно чересчур прямо уставилась…
«Теперь я знаю твою тайну сердца. Я знаю, почему ты так ищешь смерти… и кого ты потерял навсегда…» Небожитель приблизил своё лицо к самому стеклу, коснулся её руки с другой стороны, и, дыхнув перед её глазами, написал мелко-мелко: «Отпустите. Вы причиняете боль самой себе». Стекло темнело от её прикосновения, вздувалось, и загоралось огнём. Каким же грубым показалось пламя, овевающее её пальцы, по сравнению с мягким сиянием его кожи! Принцесса, зажмурившись, помотала головой, и потом силой оторвала когти от потянувшегося за ней прозрачными ниточками стекла, и показала невредимые ладошки:
— Не бойся, видишь⁈ — она запнулась, непонятно — то ли пыталась вздохнуть, то ли — усмехнуться, отвела глаза и резко окончила: — Удачи тебе на суде. Я надеюсь… надеюсь, они всё-таки увидят очевидное, — и, резко отвернувшись, пошла прочь, решительно взметая ногами подол узкого в плечах платья…
Принцесса даже не заметила, что ушла одна — друзья, не наговорившиеся, ещё задержались, пытаясь каждый что-то написать для Агиры, который не успевал отвечать им. Даже Азер и Сакагучи — и те оставили обычную назойливость, позволив госпоже скрыться от них в царившем в этом отсеке тумане, изредка озаряемым морганием неисправных ламп.
— Вы одна, девушка? — голос тюремщика вывел её из забытья. Она обнаружила себя возле входного шлюза. И… и к ней ещё никогда не обращались просто как «девушка»…
— Вам открыть? — вновь повторил свой вопрос надзиратель.
— Нет, — покачала головой демонесса: — Я подожду остальных. У вас есть табурет, что не загорится подо мной? — она подумала: всё-таки шлюз. Открывать-закрывать — только воздух переводить. Зачем лишние проблемы Тардешу?
Тюремщик подтащил какую-то табуретку, слишком высокую для младшей дочери императора окрестностей Аматэрасу, а сам куда-то пропал, оставив её наедине с туманом и собственными мыслями. И самое-то главное — она не сразу заметила, что голос Тардеша ей слышится наяву! Да… На стене, у замка шлюза (возле которого она и сидела), горела лампочка настенного дальнеговорника, а из него доносился тихий, но Его голос:
— … да не знаю. Не хотелось бы. И так слишком много кривотолков ходит.
— Да постой, — это уже Злата. Этот хитрый и писклявый голос ни с чем не перепутаешь: — Подождал бы немного, порадовал бедную девочку.
— Ой, да… Надоела ты со своим сводничеством! Надоела! Что ж ты вечно какой-то не тот подтекст ищешь?
— Ну, знаешь… Таким тоном… Я могу и обидеться.
— Извини, Злата. Весь на нервах. И работа, и это процесс, и все подряд под меня копают… Проклятье, ты бы знала, как мне тяжело без неё! (Метеа вздрогнула) Пусть тактика у неё и хромает, но второй такой интуиции мир не видывал! Как я ни хвалил Мацукаву, он всё-таки лучше всего себя чувствует на поле боя, а не над штабными картами. Ну почему она родилась женщиной!
(а вот тут принцесса просто захныкала)
— Ничего, будь спокоен, — спустя паузу, раздался ласковый, золотисто-медовый, как она сама, голос Златы: — мы тоже на кое-что годны. В конце концов, у тебя есть я, а значит — есть и опыт, как выкручиваться из подобных ситуация. Помнишь, нас-то доставали? Я думаю, было похуже. Так ведь выкрутились!
— С тобой другое дело, ты — гражданка Амаля.
— А тут — нет Лейлы!
— Окончишь ли ты когда-нибудь на неё дуться?
— Зачем? (нага тихо рассмеялась) Знай одно — что бы ни затевали эти дураки и недоноски против тебя, твоя аюта — всегда с тобой. Она защитит и тебя… и твоих друзей…
— Госпожа Третья⁈ — прогремел над ухом нежданный голос Сакагучи: — Вы плачете⁈
Кадомацу вздрогнула, слепым взором глядя на него и не понимая, на каком языке он говорит, потом вспомнила — на её родном:
— Ты здесь? Где остальные?
— Подойдут сейчас. Хасан и Маваши всё-таки выломали эту кормушку и пытаются починить обратно. Вас огорчила беседа с господином Агирой?
— Отстань. У меня и без него хватает печальных мыслей!
Подошли остальные и тюремщик. А Злата за шлюзом ждала их уже одна. Метеа чуть-чуть не позабыла поставить блокировку на себя и свои мысли — ещё бы не хватало, чтоб нага узнала, что она слышала их разговор!..
В конце концов:
«А сама-то, какими глазами смотрела на Агиру? И это после всех клятв, которые принесла и себе, и богам? Неужто боги это должны были простить тебе, ты, избалованная дурочка? Не смей ревновать. Справедливость — ведь она и распространяется и на тебя. Терпи, раз обещала…»
А вот чего ей хотелось — чтоб драгонарию сегодня оказалось с ней по дороге! Зашли бы в челнок — а он там сидит!..
Размечталась…
Глупая…
Режим посещений-4
Машинограмма заседания
обвинительной сессии выездного Суда Гражданства Амаля
По делу номер 38276766697315
Республика — против инородца Агиры
«О государственной измене в форме сотрудничества с мятежниками.»
Цензор
