Волшебницу, которая принесла в приданое только «Глаза моря» и собственную красоту звали Каллисто, и она была последним представителем древнего греческого рода. Однако традиция называть детей «звёздными» именами возникла гораздо позже — в семнадцатом веке, когда один из Блэк увлекся астрономией.

Гермиона узнала, откуда идут корни у традиции вешать на стену головы домовиков. Вовсе не «тётушка Элладора» ввела её. Сириус был неправ.

В восемнадцатом веке, домовые эльфы не считались обычными слугами для волшебников. Популяция их была невелика, и стоили они очень дорого. Поэтому в доме семьи Блэк работали магглы. Обычные мужчины и женщины, служащие семье волшебников несколько поколений. Горничные, кухарки, садовники и конюхи. Тогда даже площади Гриммо не существовало. Особняк находился за городом, был не скрыт от глаз обычных людей. Только в конце девятнадцатом веке, когда Лондон начал расти, как на дрожжах вокруг понастроили маггловских домов, дому присвоили адрес, а после и вовсе скрыли с глаз людских.

Но пока этого не произошло, семья Блэк внешне ничем не отличалась от маггловских дворян. Они устраивали балы и праздники, держали несколько экипажей и приличную конюшню. Впрочем, история не с конюхами была связана, а с горничной. Юная девушка, которой доверили чистить паркет в доме, была приемной дочерью садовника. Конечно, никого из слуг не проверяли на наличие волшебства. И зря, как оказалось. Новая горничная оказалась то ли магглорожденной, то ли сквибом. Таким образом, ей удалось обойти чары, наложенные в доме на спальни, кабинеты и «для того, чтобы магглы не видели колдовства». Ведь заклинания и барьеры были рассчитаны только на простецов.

Горничная не донесла никому о том, что «хозяева то и дело зажигают огонь рукой, а иногда просто вылетают из трубы на метле». Нет, она поступила хуже. Выгадав момент, девушка проникла в сокровищницу и набрала полный подол драгоценностей. К счастью, в артефактах она не разбиралась и была поймана через несколько минут. С поличным, так сказать.

Волшебникам не требовался маггловский суд. На следующий же день во внутреннем дворе собрали всех домочадцев, маггловских слуг и предъявили им воровку. Беллатрикс не знала, практиковались ли в то время пытки, но вряд ли темницы на втором подземном уровне особняка были устроены просто так. Скорее всего, волшебники воспользовались случаем и взяли от горничной пару-тройку «ингредиентов».

Воровке отрубили голову. Обычное наказание для преступников. В маггловском мире казнили и за меньшее. Тело закопали под навозной кучей, отказав в более человечном погребении, а голову окунули в специальное зелье и повесили в коридоре, соединяющем кухню и столовую. По этому коридору ходили только слуги, которые всякий раз видели голову воровки и должны были вести себя хорошо.

Через век, когда человеческих слуг сменили домовые эльфы, голову горничной сняли, чтобы повесить туда голову эльфа, который ненадлежащим образом выполнил приказ хозяина. Вторая голова принадлежала эльфу, по вине которого едва не погиб старший наследник. Третья…

Домовики словно бы не понимали, что это наказание для предателей. Они большей частью довольно глупые создания. Эльфы почему-то считали, что высушенная голова на стене — это награда лучшим слугам и умоляли «наградить» их. Естественно им не отказывали. Беллатрикс смеялась, рассказывая об этом.

Была история, связанная с колдуньей Ислой Блэк, вышедшей замуж за маггла. Причём непонятно было, как она вообще нашла этого простеца. Девушка не училась в Хогвартсе. Времена были более чем строгие, и считалось, что, общаясь с колдунами, которые не являются родственниками, слишком часто, девушка позорит себя и свою семью. А, обучаясь в волшебной школе, общения было не избежать.

Исла находилась под надзором родственников, училась заклинаниям и наукам, необходимым для колдуньи того времени, ждала своего выхода в свет и, казалось, совсем не роптала против судьбы, которую уготовили ей. Тем неожиданнее для всех был её побег и брак с каким-то магглом.

Спешно был созван семейный совет, на котором было решено проклясть всю семью этого маггла, а Исле приготовить камеру в подземельях до конца её дней. И никак иначе. Потому что Исла уже была «падшей», «к ней прикоснулся маггл».

Вот только девушка предвосхитила все действия своей семьи. Она не побоялась вернуться в отчий дом и предстать перед разгневанными родственниками. Колдунья дала магическую клятву, что в течение года покинет страну навсегда. А после добровольно выпила зелье, сделавшее её бесплодной. Чтобы нечистокровные дети никогда не появились на свет. И семья не стала преследовать семью Хитченсов.

Попахивает маразмом, — сказала Беллатрикс. — Явно была какая-то уловка. Может быть, зелье на деле было ядом. А может, у этой девицы было что-то такое, что и тролля уговорит розовое платье надеть. Но никто из волшебников того времени об этом случае не написал. Даже в дневнике. Подавитесь официальной версией, потомки. Так что явно что-то было.

Побег Мариуса, конечно, был главной историей этого века. Вторая и удавшаяся попытка воровства за все время существования семьи. Да ещё и убийство. Жертву деда Гермионы звали Октавиан и он, хоть и не был указан на родословном древе, считался полноправным членом семьи. Учился на факультете Слизерин и даже был помолвлен с девушкой из семьи Яксли.

На Мариуса из-за отсутствия волшебных способностей не поставили родовой знак, и отследить его после побега было невозможно. Родовой знак по своим свойствам был похож на метку Пожирателей Смерти. Разве что ставился на другом месте. Знак служил своеобразным маячком и сообщал родителям о самочувствии чада. Крайне полезная вещь.

Когда родители Беллатрикс находились в свадебном путешествии, сама Кассандра Ваблатски предсказала Друэлле рождение девочек. И, действительно, несмотря на все старания, сын в их семье так и не появился.

Нарцисса однажды умудрилась испортить платье перед балом, который устроили в её честь. У девушки так тряслись руки от волнения, что она не удержала чашку с ромашковым чаем. На зачарованном шелке расплылись отвратительные желтые пятна. Но младшая мисс Блэк быстро нашла выход. Она обвинила во всём Беллатрикс, потому что это была именно её чашка с чаем, и вытребовала у старшей сестры лучшее платье из бархата винного цвета. Алый цвет был не к лицу бледнокожей блондинке, но девушка перекрасила его всего парой заклинаний.

В голосе Беллатрикс слышалось возмущение и обида, когда она рассказывала о том, как её любимый наряд стал светло-голубого цвета.

С слишком свободным лифом Нарцисса решила проблему еще проще — напихала туда скомканных салфеток. Пышная грудь на хрупком теле пятнадцатилетней девушки смотрелась очень интересно и притягивала мужские взгляды. На балу Нарцисса имела небывалый успех, сумев обратить