Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Разная литература » Судьи и заговорщики: Из истории политических процессов на Западе - Ефим Борисович Черняк

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 104
Перейти на страницу:
проницательный, хладнокровный и дальновидный политик Уильям Сесил, известный позднее под титулом лорда Берли. Этот главный министр Елизаветы (спустя много времени она говорила, что он ее «дух»), создатель эффективной секретной службы, не устает разъяснять королеве, какие неудобства и опасности связаны с прибытием Марии Стюарт. Самим фактом нахождения в Англии она становится центром притяжения английских католиков, надеждой международной контрреформации, главными столпа ми которой выступают испанский король Филипп II, стремящийся к созданию универсальной католической империи, римский первосвященник, зловещий иезуитский орден и другие орудия папства. Мария Стюарт может рассчитывать на помощь своих родственников — правящей во Франции династии Валуа, могущественного герцога Гиза, главы воинствующих католиков во Франции, мечтающего о полном уничтожении протестантской ереси и о захвате французского королевского престола.

Елизавета никогда не забывает, что в глазах многих католиков, тогда составлявших значительное меньшинство населения Англии, она — незаконная дочь, не имеющая права на трон: ведь брак ее матери Анны Болейн с Генрихом VIII был заключен еще при жизни его первой жены, Екатерины Арагонской. Пройдет год с небольшим после прибытия Марии Стюарт в Англию, и римский папа объявит Елизавету низложенной, освободит ее подданных от присяги, которую они принесли королеве-еретичке. В этих условиях Мария Стюарт — ближайшая родственница Тюдоров — является, как бы она ни отрицала это сама, серьезным претендентом на английский престол. Она сразу становится магнитом, притягивающим английских католиков, многих недовольных и честолюбцев даже из ближайшего окружения Елизаветы[111].

Уильям Сесил учитывает, что изгнанницу равно опасно как оставить в Англии, так и разрешить ей отправиться во Францию. Но вместе с тем Мария Стюарт — «дорогая сестра» Елизаветы, которой английская королева столько раз клялась в неизменной привязанности и любви. Судьбой Марии Стюарт озабочены иностранные дворы, ею интересуется вся Европа. Невозможно просто бросить за решетку королеву дружественной страны, в которой правят взбунтовавшиеся подданные. Однако Сесил и здесь находит выход, который вполне устраивает очень чувствительную на этот счет Елизавету. Сначала неудобную гостью увозят из прибрежного Кар-лайля в глубь Англии, в Йоркшир, потом под видом заботы о чести Марии Стюарт и примирения ее с шотландскими лордами наряжается следствие по делу о роли королевы в событиях, приведших к убийству Дарнлея.

Мария Стюарт попадает в искусно расставленную ловушку — соглашается передать свое дело на рассмотрение комиссии английских вельмож, назначенных Елизаветой. Шотландским лордам предложено представить доказательства выдвинутых ими обвинений против королевы. И тут на сцену появляются знаменитые «письма из ларца». Это письма к Босвелу и любовные стихи Марии Стюарт, найденные в серебряном ларце, который королева подарила своему фавориту и который тот бросил при поспешном бегстве. Споры о том, принадлежат ли эти письма королеве или являются ловко составленными фальшивками, не утихают со времени их обнародования уже более четырех веков. С самого начала враги Марии выступали противниками идеи подложности писем и, наоборот, ее сторонники яростно отрицали их подлинность. Полемика вокруг оценки Марии Стюарт как личности широко развернулась еще в последней трети XVI столетия, когда печатались и суровые пуританские обличения «распутной мужеубийцы», и католические славословия бесстрашной мученицы за веру[112]. Уже во второй половине XVIII в. в Англии жаловались на то, что спор продолжается в слишком запальчивых тонах, что породил он необъятную литературу[113]. А еще через столетие немецкий историк В. Онкен писал, что защитниками Марии неизменно выступают католики, а противниками — протестанты [114].

Поскольку комиссия, созданная по приказу Елизаветы, формально не являлась судебным органом, не были применены и обычные методы судебного следствия. Не было ни вызова свидетелей, ни перекрестного допроса. Правда, комиссия получила, вероятно несколько позднее, письменные показания ряда лиц, направленные против Босвела, но сами свидетели к тому времени были уже мертвы. Речь шла о протоколах суда над слугами Босвела — Хеем, Хепборном, Лоури и Далглейшем, казненными за участие в убийстве Дарнлея[115].

Утверждалось, что серебряный ларец с письмами был захвачен у слуги графа Босвела Джорджа Дэлглейша 20 (или 21) июня 1567 г. Через несколько дней после ареста Дэлглейша его подвергли подробному допросу относительно обстоятельств смерти Дарнлея. Не было задано вопросов лишь о ларце и его содержимом — странное упущение, если считать, что в нем находились письма, на основе которых позднее строилось обвинение против Марии Стюарт.

Вероятно, ларец с какими-то письмами действительно был захвачен. О том, что у лордов имеются письма, уличающие Марию Стюарт в убийстве мужа и в незаконной связи с Босвелом, сообщал английский дипломат Трокмортон. В конце июля Мерей, возвращаясь из Франции на родину, уведомил испанского посла в Лондоне, а также главного министра Сесиля, что имеется письмо королевы Босвелу, доказывающее ее соучастие в убийстве Дарнлея. Об этом же говорил граф Леннокс, отец Дарнлея. Защитники же Марии Стюарт, оспаривая подлинность документов, утверждают, что оригиналы писем были подменены ловко составленными фальшивками. Быть может, наиболее решительное опровержение этого мнения последовало не от профессиональных историков, а со стороны Стефана Цвейга, лучшего биографа Марии Стюарт. Тонкий психолог, великий знаток человеческой души, он с полной убедительностью доказал, что не было и не могло быть в тогдашней Шотландии гениального писателя, который сумел бы столь тонко, столь стилистически безупречно изобразить перипетии бурной, сметающей все препятствия страсти и способного вдобавок быстро, как на заказ, сотворить цикл французских сонетов, отражающих с такой правдивостью и изяществом переживания влюбленного и страдающего сердца. Наконец, если бы лорды задумали такую подделку, они, конечно, ввели бы в письма признания, рисующие в невыгодном свете королеву, а не создали образ мечущейся, сгорающей от волнения и страсти женщины. Ведь Мерей, Мейтланд и вся их свора не были ни Шекспирами, ни Бальзаками, ни Достоевскими. И все же…

О «преступной страсти» Марии к Босвелу узнали только из ее собственных писем. Однако подлинность этих документов никак нельзя считать неопровержимо установленной. Весьма показательно, отмечал немецкий историк Г. Кардаунс, что не сохранилось ни одного свидетельства страсти королевы к Босвелу, которое восходило бы к лету и осени 1566 г.[116] Если же отбросить письма, то известно лишь, что Босвел пользовался большим весом при дворе и доверием королевы во второй половине 1566 и начале 1567 г. Он был, вероятно, наиболее влиятельным лицом в Южной Шотландии, ему принадлежало несколько укрепленных замков. Босвел неизменно был лоялен к матери Марии Стюарт, когда она в качестве регентши управляла страной. Правда, он участвовал в мятежах, вспыхнувших в первые годы после возвращения Марии в Шотландию, но в сентябре 1565 г., вернувшись из изгнания, твердо встал на сторону королевы. «Граф Босвел, — писал апологет

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 104
Перейти на страницу: