Они шли по едва мелькавшей между кустов можжевельника тропе довольно бодро.

Катя думала о приснившемся разговоре: больно он походил на реальность. Только почему мама так странно одета? И это обращение – «государыня»… Но про грифона нетронутого и оборотня ведь все совпадало! И мама ее будто услышала.

Ярушка молчала, тревожно оглядываясь по сторонам.

– Кать, – тихо позвала она наконец.

– Чего? – голос получился сердитым, Катя мысленно винила подругу в том, что та не вовремя ее разбудила и не дала разузнать подробности странного, но, кажется, такого важного видения.

– Ты тише ступай…

– С чего бы вдруг?

– Медвежьей тропой идем…

– ЧТО? – Катя похолодела. Хоть и городской человек, но все ж в Сибири выросший, не раз слышала, как охотников или туристов медведь порвал. – Ты с чего так решила?!

– А вот смотри, – и Ярушка показала ей под ноги: в сырой, непросохшей глине отчетливо отпечатался след: словно кто прошел в надетых на ноги маленьких сковородках. От почти круглой сердцевины следа расходились пять остроконечных лучей. Медвежья лапа.

А Ярослава уже показывала Кате другие приметы: широкие, каждая в полтора-два сантиметра, царапины на коре начинались почти в трех метрах от земли, располосовывая стройные деревца.

– Это что?

– Задиры. На пихте ставит, она мягкая.

– А чего ж высоко-то так? – голос у Кати дрогнул.

– Чего ж высоко, нормально. Он же на задние лапы встает и царапает. Взрослый, видать. – Ярушка с сомнением пригляделась к окружавшим их деревцам. – И подлесок выломан, и тропа широкая, значит, частенько здесь хаживает косолапый. И нынче был, недавно прошел, чуешь, запах еще остался?

Катя принюхалась. И то верно: тайга в этом месте пахла по-особенному.

– Хлевом пахнет, только будто диким. Это и есть медвежий запах. Негоже с ним на его тропе встречаться.

– А что делать?

Ярушка пожала плечами:

– Смотри в оба. Увидишь – не беги. Там посмотрим…

Легко сказать – смотри в оба. Катя после таких слов, идя по плотно вытоптанной тропе, теперь только и могла, что выискивать новые приметы. Вот еще задиры на пихте, поменьше. И рядом на земле следы размером с Катину ногу.

– Это кто, тоже медведь? – ткнула в них пальцем. Ярушка покачала головой:

– Не, медвежонок. Махонький. Еще и годика, небось, нету…

Катя втянула шею и округлила глаза. Очень захотелось в туалет.

Внутри все дрожало мелкой дрожью, руки похолодели, по спине бежал тонкий противный холодок. И тут Ярушка схватила ее за руку мертвой хваткой, прошептала:

– Стой!

Катя посмотрела туда, куда указывала взглядом подруга: впереди них, метрах в сорока-пятидесяти, неуклюже косолапя, шла большая медведица, а за ней весело притопывал медвежонок.

Услышав девочек, медведица резко остановилась, отчего детеныш ткнулся ей в бок. Она медленно обернулась через плечо.

Катя увидела подвижный черный нос, темные глаза на острой морде. Сердце перестало биться, замерев в грудной клетке, горло тоскливо сжалось.

Медведица развернулась к ним.

Медвежонок, забыв об осторожности, любопытно повел носом и сделал несколько шагов в их сторону.

– У-у, – отчетливо рыкнула на него мать. Тот встал, обиженно поджал черные мягкие губы, облизнул гладкий нос. Но послушно вернулся к матери, встал за ее спиной, вытянув шею.

Медведица уставилась на Катю и Ярушку.

– Может, тень набросить? Как в Тавде? – одними губами прошептала Катя, едва дыша.

– Поздно, увидела она нас.

– А что делать?

Ярушка чуть наклонила голову вперед, уставилась не моргая на зверя, прошептала:

– Я – не твоя добыча. Меня мать хранит, меня род хранит, а с тобой мы – сестры.

Медведица фыркнула, повела могучими плечами, отряхнулась.

– Я – не твоя добыча. Меня мать хранит, меня род хранит, а с тобой мы – сестры, – повторила Ярушка чуть громче. И потом еще один раз, третий.

Медведица медленно развернулась и пошла прочь, подталкивая носом оборачивающегося медвежонка. Они скрылись за очередным поворотом тропы, перемахнув через поваленные сгнившие стволы.

Катя и Ярослава все еще стояли, боясь пошевелиться.

– Она вернется? – прошептала наконец Катя. Ярушка только головой качнула, медленно, отрывисто:

– Повезло…

– Повезло. Может, пусть подальше отойдет? Ярушка наконец отвела взгляд от поваленных сосен, за которыми только что скрылись хозяева тайги:

– Ты с ума, что ль, сошла? А если еще один придет, да не такой сговорчивый?! Пошли скорее, нам до сумерек ночлег себе найти надо.

И они торопливо двинулись вперед.

* * *

– Как нас вообще сюда занесло? – Катя нервно оглянулась.

Ярушка насупилась в ответ:

– А леший знает! Одно могу сказать: занесло нас гораздо севернее. Уж не знаю почему – ко мне эти места не привязаны. Может, ты с ним соединена… Катя пожала плечами. С какими местами она может быть связана? Нигде, кроме Красноярска, она и не была никогда.

Медвежья тропа еще раз вильнула влево и вывела их к подножию отвесных скал.

– Это что такое может быть? – Ярослава дотрагивалась до массивных, в два человеческих роста, плотно подогнанных друг к другу гранитных плит. А Катя уже начинала понимать, что происходит.

Вернее, нет. Она начала догадываться, хоть и ни капли не понимала, как такое возможно.

Она узнавала это величественное нагромождение камней. Этот каменный лес.

Она порывисто вздохнула.

– Ты чего? – Ярушка дотронулась до ее плеча.

– Яруш, я знаю это место. Это Красноярские столбы, природный заповедник. Только, – она подняла голову, цепляясь взглядом за ровные ряды гигантских кирпичей, – только в мое время от них почти ничего не осталось. Считается, что Столбы природой сделаны.

Прошедшей осенью они с классом ходили на экскурсию в национальный парк «Красноярские столбы». Помнится, дошли они до столба со смешным названием «Дед», парни из класса забрались на него повыше, а Катя прошла вдоль его основания. Вот тогда-то она и увидела эти странные камни: прямоугольной формы, больше нее в высоту, плотно примыкавшие друг к другу, созданные самой природой.

Так, во всяком случае, сказала их учительница истории.

Правда, она не объяснила, почему природа придала им такую правильную форму, хорошо их отшлифовала и сложила так аккуратно друг на друга, заботливо подобрав размеры…

– И отсюда до Аркаима добираться очень-очень далеко, – отметила Катя.

Ярослава тоже подняла глаза к вершине стены, с сомнением покачала головой:

– В какую сторону нам хоть идти?

Катя пожала плечами. Что-то ей подсказывало, что идти надо вправо.

Даже в свое время она в этой части заповедника не была, но внутреннее убеждение утверждало, что ей эти места знакомы.

– Откуда, интересно, – хмыкнула она. Но направилась вправо. Ярослава, опасливо поглядывая на нависшие камни, крутые уступы, на которых местами уже проросли березки, пошла следом.

Ярослава вздохнула задумчиво:

– Знаешь,