Шрифт:
Закладка:
Коротков прислушивается к еле различимому сквозь закрытую дверь крику Кузина. Ивелич, откинувшись на спинку стула, прижался затылком к холодной стене. Со стороны могло бы показаться, что он спит, если бы не пальцы, нервно крутящие карандаш. Мгновение, и карандаш сломан:
— Ай, черт! — замполит зло бросил обломки в оцинкованное ведро заменявшее урну. Василий поднял от пола тяжелый взгляд. Он несколько секунд смотрел темными бездонными глазами сквозь Николая и снова уставился в пол, в угол, где валялся разбитый им в приступе гнева стул. Ему и сейчас хотелось все вокруг крушить, ломать, куда-то бежать, лететь, спасать Светку. Узнав о том, что сестра сбита, поддавшись безумному, неукротимому порыву, никого не слушая, словно в тумане он рванул к своему истребителю. Очнулся уже в воздухе, от разрывающих эфир криков майора Агеева, пытавшегося достучаться до комдива, чтобы тот не делал глупостей и хотя бы дождался прикрытия. Сбрасывая душившую ярость и отчаянье, Василий до кровавой пелены в глазах закрутил самолет на максимальных режимах в фигурах высшего пилотажа. Петля с боевым разворотом, бочка, снова петля, штопор с выходом в иммельман. Только после этого мутный туман неконтролируемого бешенства в голове стал рассеиваться. Что, впрочем, не помешало ему высказать Стаину с битьем мебели об стену, все, что он думает об умственных способностях командования, пославшего Свету в тыл к немцам.
— Все сказал? — сверкнул на него глазами Александр.
— Тебе мало⁈ Могу еще! — красный Василий гневно раздувал ноздри.
— А теперь слушай меня, — Сашка дернул щекой, — Светлана солдат, — старорежимное слово «солдат» наряду с «офицером» все чаще и чаще стало встречаться в обращении, давно не вызывая того неприятия, которое имело место еще год назад. — Боевой летчик-оператор. Если бы вы с отцом хотели оградить ее от войны, то оставили бы в Куйбышеве, с подружками. Но товарищ Сталин посчитал, что место Светланы в боевой части. И она своим упорством и трудом добилась уважения товарищей и места в экипаже. Сама! — Стаин хлопнул кулаком по столу, — Вы же этого хотели⁈
Василий злобно глядя на Сашку играл скулами, хотя с самого начала понимал, что Александр прав. Но легче от этого не становилось.
— А теперь подумай, куда бы делись все ее старания, если б я отцепил ее от эскадрильи, оставив в тылу?
Из Васьки словно вынули стержень, и он мешком осел на стул:
— Эвакуировать? — он с надеждой посмотрел на Сашу.
— Как? И откуда? — Стаин так же тяжело уселся за рабочий стол. — Отправил разведку. Там немцев, как ос в разворошенном осиннике. Отогнали. Пока аэродром не уничтожим, лететь туда самоубийство.
— Давай я полечу! — вскинулся Сталин.
— Куда, Вася⁈ — посмотрел на него Сашка, — И, главное, зачем? Чем ты ей сейчас поможешь?
Взгляд Василия стал обреченно-затравленным, таким потерянным и беспомощным Сталина-младшего Александр еще не видел.
— Но ведь надо что-то делать! — закричал он, вскочив, схватил стул и с остервенением запустил его об стену.
— Успокойся и сядь! — голос Стаина лязгнул металлом. Научился за полтора года командования. Василий, бешено раздувая ноздри, уставился на Александра, но совладав с собой сел и, раскачиваясь, уперся взглядом в пол. — Делаем, — нарочито спокойно ответил на истерику Сашка. — Тихоня туда полетел, со своими. Назаркин тоже там. От Маргелова и партизан люди в лес пошли. Если девчонки живы, — Василий вскинулся, но промолчал, а Стаин, словно не заметив этого, продолжил, — Их найдут и вытащат. А наша задача — аэродром.
— Отцу докладывал? — не поднимая взгляда, спросил Василий.
— Докладывал, — скривился Сашка.
— Что он?
— Приказал уничтожить аэродром. И попросил прояснить судьбу летчиков, обнаруживших его.
— И все? — Василий посмотрел на Стаина.
— И все.
Вася понимающе кивнул. Иного он от отца не ждал. Но все равно на душе было тяжело и тоскливо от обиды. И вообще, это же Светка! Как он может⁈ В то же время прекрасно понимая, как и почему. Только вот легче от этого понимания не становилось. А еще он знал, что сестра в плен не сдастся. Она сама сказала ему. И это не были романтические бредни витающей в облаках девчонки. Василий до сих пор помнил этот холодный, пустеющий взгляд принявшего страшное решение человека. Становящийся вдвойне страшнее от того, что это взгляд его маленькой сестренки. Воспоминание заставляющее сжиматься все нутро в тугой, ледяной комок предчувствия непоправимого.
В помещении повисла напряженная тишина, нарушенная щелчком сломанного Ивеличем карандаша, а буквально через мгновение в дверях появился Кузин:
— Товарищ полковник, данные авиаразведки готовы, я приказал нести сразу к Вам.
Стаин кивнул и посмотрел на Василия:
— Ты как? Командовать сможешь? Или…
— Смогу, — отрезал Сталин-младший, не дав договорить и исключая всякие вопросы. Кому другому такое точно не сошло бы с рук, но Василий, есть Василий. Да и не злоупотреблял он своим родством. Никогда на памяти Стаина. А тут нервы. Потому и промолчал Александр, не стал обострять. А потом пошла работа. И стало совсем не до того.
Они старались как можно быстрее уйти от вертолета. Их обязательно будут искать! И свои и чужие. Их задача сделать так, чтобы свои нашли раньше. Только вот от них тут мало что зависит. Едва скрывшись под кронами деревьев и найдя место посуше Лена скомандовала:
— Стой! Садись, перевяжу.
Светлана осторожно опустилась на землю. В глазах то и дело темнело, голова кружилась. Веки набухали тяжестью. Она попыталась расстегнуть комбинезон, но сил не хватило.
— Да сиди ты, не дергайся! — зло зашипела на нее Волкова. В другое время Света может быть и огрызнулась, несмотря на разницу в званиях, но сейчас просто не было сил. Она сквозь полудрему чувствовала, как Лена стягивает с нее верх комбинезона, рвет на груди гимнастерку. Светлане казалось, что в этом есть что-то интимное, даже постыдное. Глупо. Как все глупо. И не правильно. Мысли ворочались в голове тяжело и медленно, как камни. Камни, камни, камни… Какие камни? Это Машка любит камни. И золото. Как сорока. И что в ней Сережа нашел? Блестящая и пустая. А она? Она тоже блестящая и пустая? Да. Тоже. И за что ее Игорь любит? Или не любит? Интересно, он будет плакать о ней? Глупо. Как все глупо. И мысли глупые в голову лезут. А что скажут отцу? Их же могут не найти. Пропала без вести. А вдруг он подумает, что она в плену? Как брат Яша. Странно. Брат. Она никогда не воспринимала его братом. Он был далекий и чужой. Рос отдельно от них, где-то в Грузии. Плохо говорил по-русски. Когда он пропал в сорок первом, в ней ничего не шелохнулось. А тут вдруг вспомнила. Нет! В плен она не хочет. Ни за что! Надо Лене сказать, чтоб лучше застрелила ее, а сама уходила. Мамочка, страшно-то как! Света чувствовала, что Волкова с ней что-то делает, но сквозь муть полубреда не воспринимала что именно и зачем. По груди потекло что-то холодное. Что это? Вода? Вода! Она хочет пить! Светлана, попыталась попросить у Лены воды, но слова не проталкивались сквозь пересохшее горло. Руку неожиданно обожгло острой болью, и девушка провалилась в забытье.
Лена смотрела на лежащую на земле бледную подругу. Рана оказалась плохая. Очень плохая. Пуля вошла в плечо сверху и застряла где-то внутри. А это значит, скоро начнется жар. Светлане в госпиталь надо. Только вот до госпиталя, как до луны.
Мелькнула предательская мысль вернуться к вертолету, попытаться связаться со своими, пусть пришлют вертолет. Но, сделав над собой усилие, Лена ее быстро прогнала. Куда присылать? Под немецкие истребители? Да и рация вряд ли работает.А значит надо рассчитывать только на себя. А еще отсюда надо уходить. Только вот как? Девушка упрямо сжала губы, решительно закинула за плечи, как рюкзак вещмешок с аварийным запасом, сунула в карман наган. Подумав, пошарила по карманам у Светланы. Вытащила маленький дамский пистолетик с красивыми перламутровыми щечками. Игрушка!
— Waffenfabrik Walther Zella-Mehlis, — прочитала она вслух надпись на кожухе-затворе и, хмыкнув, сунула пистолетик в другой карман. — Застрелиться хватит, — горько пробормотала она и закинув себе за плечо здоровую руку Светланы стала тяжело подниматься. Шаг, еще шаг. Ноги Светы волочились по земле, цепляясь
