они прятались, спускается на берег большого пруда. Она сбежала по холму вниз, чтобы рассмотреть получше, и увидела, что этот пруд соединяется с другими системой каналов.

И тогда её осенило.

Она достала из патронташа Хвостик и нарисовала длинную витую линию с острым крюком на конце. Затем она несколько раз прокрутила её над головой, будто лассо, и закинула в сторону огромного листа кувшинки, который покачивался на воде. Крюк уцепился за поверхность листа. Орешек дёрнула изо всех сил и подтащила лист к берегу. Затем она взяла кусок угля и нарисовала длинный прочный шест.

– Так. Все на борт! – скомандовала она.

– Ой, это же как в «Сказке про Джереми-рыболова»! – просияла Лялябет, осторожно перебираясь на лист кувшинки.

Как только все уселись поудобнее, Орешек встала, держа в руках шест, опустила один конец в воду, нащупала дно и оттолкнулась. Они плавно заскользили на середину пруда.

Разрезая беззвучно воду, Орешек шестом направляла плот к узкому каналу на южной стороне пруда. По воде, которую заходящее солнце окрасило чудесной палитрой оттенков от красноватого до багрового, за ними тянулся изящный след. Веки у Роквелла отяжелели. Лялябет и Штришок уже спали.

– Ложись. Поспи, – сказала Орешек, проплывая под зелёным деревянным мостом, перекинутым через канал. – Я разбужу, когда доплывём до Полей Винсента.

53. Звёздная ночь

Когда Орешек перевезла их на дальний берег последнего пруда, уже наступила ночь. Небо, словно набросанное несколькими оттенками тёмно-синего, как будто вращалось, обдавая лёгким ветерком, покачивалось и колыхалось на удивительной красоты холсте, усеянном большими жёлтыми звёздами. Пёстрая, веснушчатая от солнца местность Светового района уступила густым линиям и более выраженным мазкам Полей Винсента.

Орешек посмотрела направо. На фоне сверкающего неба, где-то в полумиле от них, проступали очертания маленького городка. Несколько оранжевых брызг уютного, тёплого света из окон неожиданно пробудили в ней тоску по дому. По маме.

– Где же ещё искать Жёлтый дом, как не здесь? – сказала она сама себе. – Чем скорее найдём, тем скорее устроимся на ночлег.

Она тихонечко разбудила остальных, и они отправились через поля по протоптанным в пшеничных колосьях тропкам. Вскоре они вышли на ровную пыльную дорогу, которая привела их в городок.

Хотя на улицах не было фонарей, им не пришлось долго разыскивать Жёлтый дом. Название подходило ему как нельзя лучше! Этот маленький особнячок стоял на углу первого же квартала, к которому они подошли, и, в отличие от других домов, окружавших его, светился.

В доме, судя по всему, никого не было. Зелёные ставни были закрыты, и, хотя сам особнячок излучал сияние, изнутри не пробивалось никакого света. Орешек решительно шагнула вперёд и постучала в дверь. Тишина. Она постучала снова. Опять тишина.

– Ну, Орешек, я так устала! Можно ещё немного поспать? – взмолилась Лялябет.

Орешек тоже устала. Она подёргала за дверную ручку и, к её изумлению, дверь открылась.

– Отлично! Идём!

– Э-э… по-моему, это называется «взлом и проникновение», – заметил Роквелл.

– Да, кажется, так, – сказала Орешек, сбросила у порога ботинки и исчезла внутри. Лялябет и Штришок не раздумывая последовали за ней.

Роквелл пожал плечами и вошёл следом.

Входная дверь вела прямо в гостиную, скудно обставленную несколькими простыми стульями из дерева и лозы и парой старых плетёных коробов, которые служили также столами. В углу виднелась зелёная винтовая лестница. Пол был выложен большой терракотовой плиткой, которая приятно холодила усталые детские ноги.

На одном из стульев лежал конверт с напечатанной на нём большой буквой «О». Орешек взяла конверт в руки и открыла.

– Встретят в начале? – переспросил Роквелл. – В начале чего?

– Узнаем, я думаю, – вздохнула Орешек. – Что важнее – понять, кто такой агент Х.

– Нам не надо уходить до рассвета? Значит, можно поспать? – спросила Лялябет.

– Можно, – сказала Орешек, у которой снова стало легко на сердце, ведь они оказались в нужном месте и на верном пути. – Беги наверх, поищи кровать.

Наверху располагались маленькая ванная и спальня с тремя маленькими, но удобными кроватями, и корзинка для собаки. Дети умылись и забрались в постель. Несмотря на усталость, сон не приходил.

– Орешек… – заговорила через пару минут Лялябет. – А вот бы папа был здесь! В этом городе ему бы понравилось. – Затем, помолчав минуту: – Думаешь, мы найдём его?

– Это правда, – сказала Орешек, – здесь бы ему понравилось. – У неё защипало глаза. – Да, мы найдём его, я уверена. Я это чувствую костным мозгом.

– Когда я не могла уснуть, он всегда пел мне песенки. Орешек, а спой мне что-нибудь?

– Ты же знаешь, Эль-Би, я не умею. У меня жуткий голос. Тебе ещё кошмары приснятся.

– Ну, пожаааааалуйста, ну, Орешек! Пускай даже что-нибудь детское.

– Эль-Би, закрывай глаза и…

– В небе звёздочка горит…

Голос, чистый и мелодичный, запел из другого конца комнаты.

…И в окно на нас глядит.

Свет жемчужный с высоты,

Дай ответ нам: кто же ты?

В небе звёздочка горит

И в окно на нас глядит…

– Роквелл, – зевнула Лялябет, – а ты начинаешь мне нравиться.

И минуту спустя все они уже спали.

54. Поля Винсента

Лучи восходящего солнца пробрались сквозь зелёные планки ставней, рассыпались осколками, нарисовали на детях густые полосатые тени. Лялябет пробудилась первой. Она соскочила с кровати, погладила потягивающегося Штришка и распахнула ставни. Утро было уже прекрасное. Пшеничные поля, по которым они шли прошлой ночью, до горизонта блистали масляной желтизной и золотом, а красная дорога, что выбегала из городка, разрезала их, будто горячий нож. Над полями горлопанила стая ворон, металась тучей в предвкушении ранней охоты.

– Орешек! Роквелл! Вставайте! Утро!

Они завтракали яичницей, которую Орешек, взяв акварель, нарисовала особенно тщательно.

– Красиво смотрится, – сказал Роквелл. – На вкус это не яичница, а как будто пресный козий сыр, но смотрится красиво.

После завтрака они взяли вещи и покинули Жёлтый дом. Они снова шагали по пустынной красной дороге через пшеничные поля, пока не достигли ограды из тополей, которыми были отмечены городские окраины. Оттуда дорога повела их направо.

Они шли, а солнце поднималось в небе всё выше, и под соломенными шляпами дети просто изнемогали от зноя. В отличие от них, подсолнухи, заполнявшие поля, упивались жарой, подставляя лица навстречу солнцу, чтобы впитать побольше витамина D.