– Ну что вы, миссис Би. Конечно нет.

Вот у хозяйки снова дрогнул уголок рта.

– Может быть, все-таки разрешите мне обращаться к вам «миссис Пи»? Звучит неплохо. Вам идет.

Дженис не удостаивает этот выпад ответом.

А когда она идет за пальто, миссис Би объявляет:

– Я дозвонилась до Майкрофта. Он приедет ко мне через две недели. Думаю, вам интересно будет с ним познакомиться.

Выходит, присутствие Дженис обязательно. Миссис Би затеяла боевые действия и включила ее в военный комитет.

Вот Дженис надевает пальто и забирает деньги. Закрывая дверь, она думает о Тиберии, о его, по всей видимости, оправданной тревоге за мать и о женщине, которая сегодня и унизила ее, и растрогала до глубины души. Дженис гадает: если дело дойдет до войны, на чью сторону она встанет?

Глава 16. Проблемы ждут впереди

Почту принесли рано, и на коврике у двери лежит горка писем: обычные счета, при виде которых у Дженис всегда сосет под ложечкой, каталог, на обложке которого красуется фотография пожилой женщины на кресле-подъемнике (Дженис сразу вспоминает историю Бекки и улыбается) и открытка от сестры. Отложив остальную корреспонденцию в сторону, Дженис с открыткой в руке садится на нижнюю ступеньку. Сестра прислала ее с Антигуа, и, похоже, они с мужем вовсю наслаждаются отдыхом. Дженис смотрит на знакомый почерк с петельками и завитушками, но вместо восторгов по поводу дайвинга и ромового пунша видит совсем другие слова: «Я помню, что ты сделала».

Когда на лестницу выходит Майкл, Дженис по-прежнему сидит на ступеньке и хмурится.

– Давай перед выходом выпьем вместе кофе.

На самом деле Майк имеет в виду: «Подай мне кофе с молоком и двумя кусочками сахара, а заодно еще печенья принеси». Но что стоит за его предложением вместе выпить кофе – загадка. Дженис не припоминает, когда они в последний раз болтали за кофе или за любым другим напитком. Может, Майк нашел новую работу? Дженис бросает взгляд в сторону счетов на столике у двери и отчаянно надеется, что ее догадка верна и что его работодатели не последуют примеру миссис Би и не станут допрашивать всех, кто упомянут в списке рекомендаций.

А далее следует очень странный разговор. Такого у них с мужем еще не бывало. Впрочем, Дженис в основном молчит, и правильнее было бы назвать эту «беседу» монологом.

М а й к. Ты же знаешь, я всегда восхищался тем, как ты строишь карьеру уборщицы.

Когда это я строила карьеру? А насчет восхищения… Ты всегда стеснялся моей работы, я даже в паб с тобой почти не хожу, потому что после нескольких пинт ты уже не сдерживаешься и начинаешь отпускать несмешные шуточки на мой счет.

М а й к. Ты настоящий профессионал, а на арене домоводства это особенно важно.

Ты что несешь? Какая еще «арена домоводства»?!

М а й к. Ты как идеальный бренд: надежность и постоянство в одном флаконе.

Ты когда выпить успел?

Тут Дженис удается вставить вопрос:

– Майк, ты о чем?

М а й к. Сама поймешь.

Д ж е н и с. Когда?

М а й к. Ты, наверное, гадала, на какие встречи я все время хожу?

Д ж е н и с. Я надеялась, что на собеседования.

Но теперь подозреваю, что это были встречи общества анонимных алкоголиков.

М а й к (хватает чашку и два печенья и направляется к двери). Наберись терпения. Еще несколько встреч осталось. На этой неделе раза два приду поздно.

Дженис хочет спросить, не завел ли он любовницу, но боится, что в ее голосе прозвучит надежда.

М а й к (заглядывает из коридора в кухню). Рад, что мы с тобой поговорили. Ты всегда меня очень поддерживала, я это ценю, да и вообще считаю, что мы отличная команда.

В голову Дженис приходит столько возражений сразу, что она не знает, с которого начать. Майк будто позаимствовал слова из плохой мотивационной речи. Может, именно к такому карьерному поприщу он и готовится? О боже, только не это! Майк подался в мотивационные ораторы. Вот одна из немногих сфер, в которых он еще себя не пробовал. Будет передавать людям бесценный опыт – как-никак он человек с тысячью профессий. Нет, даже думать об этом не хочется. Дженис представляет расклеенные на фонарных столбах и стенах магазинов плакаты с физиономией Майка и датами его выступлений в культурных центрах и библиотеках. А потом она представляет, как гуляет по тому же маршруту с Децием, чтобы сорвать все афиши до единой.

По пути на автобусную остановку Дженис ломает голову, как отговорить Майка. Вдруг ее догадка верна? Станет ли муж ее слушать сейчас, если за все годы ни разу не послушал?

– Ой, это вы!

Дженис так глубоко задумалась, что даже не заметила учителя географии, пока тот с ней не заговорил. Водитель повторяет:

– Ой, это вы!

Он улыбается Дженис так, что у той сердце ухает в пятки, еще немного – и пробьет днище автобуса.

– Насчет того раза… – начинает было Дженис.

Однако тут из-за спины доносится неизбежное:

– А побыстрее можно?

– Будет исполнено! – выпаливает Дженис, проходит в салон и садится.

У нее что, совсем голова не соображает? «Будет исполнено»?! Кто так разговаривает? Разве что капитан Гастингс в телевизионном сериале по романам Агаты Кристи. Жаль, с ней нет Деция. Пес бы посмотрел на нее и одним взглядом сказал: «Ну ты тронутая».

И как теперь исправить дело? Может, сказать водителю что-нибудь, когда она будет выходить? Но для этого надо подойти к передней двери, а пассажирам полагается выходить из той, что посередине. Может, помахать водителю? Вдруг он ее заметит? Но помнит ли он, до какой остановки едет Дженис? Она задается вопросом, какой совет дал бы ей Деций, и, хотя фокстерьер далеко, живо представляет выражение его морды. А оно ясно говорит: «Carpe Diem»[10]. Для собаки очень интеллектуально, но не зря же Деций назван в честь римского императора.

В последнюю минуту перед своей остановкой Дженис встает. Медлить нельзя. Оправдываться она не станет, просто вежливо пожелает ему приятного дня. Когда она подходит к передней двери автобуса, учитель географии поднимает глаза и улыбается. Но, прежде чем Дженис успевает выговорить хотя бы слово, ее взгляд с ужасом останавливается на экране, на который