– А кто? – шепотом спросила она. – Кто ты, Герман?

– Мы же совсем недавно обсуждали мою родословную.

– Сакральный царь. Царь-жрец.

Герман молчал.

– И что, – продолжала Дина, – теперь ты служишь тому же богу, которому здесь служили в древности?

– Не уверен, что служу ему, но что-то между нами происходит.

Дина указала на дверь.

– Ты откроешь ее для меня?

– Да. Но сначала давай закончим работу здесь, в этом помещении. Мне нужны фотографии, как можно больше фотографий.

– Тебе тоже нужны фотографии? Я думала…

– Нужны. Я хочу показать их Сергею Ледогорову.

– А!.. Поняла.

Кивнув, Дина вновь занялась съемкой. Особого внимания удостоились два ряда ниш слева от двери с установленными в них фигурками каменных идолов и горизонтальный канал со спрятанным в толще стены лезвием, черная дыра, где можно запросто оставить свою руку, если вовремя не обуздать жадность и не включить мозг. Все фигурки были изготовлены из какого-то зеленого камня, хризолита или хризопраза, а может быть, агата, апатита или авантюрина, Дина не очень разбиралась в геммологии. Но богатство оттенков зелени вызывало у нее восхищенные вздохи. К тому же искусный мастер изваял фигурки таким образом, что каждая на первый взгляд казалась копией соседних, но при внимательном рассмотрении обнаруживалась серьезная разница.

Когда она перешла к запору с ловушкой, Герман посветил фонарем вглубь канала, чтобы получить как можно более четкие изображения рычага, который приводил в движение механизм открывания и закрывания двери.

– Фантастика, – бормотала Дина, щелкая затвором, – просто фантастика. В жизни не видела ничего подобного.

– Я тоже не видел до прошлой осени.

Герману нравилось, как она работает: выбирает ракурс, меняет режим съемки, тут же оценивает результат, опять настраивает свое оборудование. Сомнений в ее профессионализме у него не возникало.

– Как ты догадался? Ну, сообразил, что нужно делать, чтобы открыть эту дверь, не лишившись руки.

– Долго рассказывать.

– Потом расскажешь? Когда мы опять будем сидеть в «Кают-компании» за чашечкой кофе.

– Обязательно.

– Ты как-то подозрительно сговорчив.

Она услышала короткий смешок.

– Приступ паранойи? То я готовлюсь превратиться в зверя, то становлюсь подозрительно сговорчивым… Понятно, что обстановка располагает, но все же, ради нашей общей цели, постарайся сохранить рассудок.

– Ты обещал дать мне все, что я захочу. – Обернувшись, Дина встретила его взгляд. – Помнишь?

– Да. Но имей в виду, за исполнение желаний всегда приходится платить. Так устроен этот мир. Поэтому советую тебе хорошенько подумать, прежде чем озвучивать свои желания.

– Я уже подумала, – быстро произнесла Дина.

– Ну, значит, не будешь ни обижена, ни разочарована.

Наконец она попятилась и, опустив камеру, объявила Герману, что он может приступать к процедуре открывания двери.

– Это фотографировать не нужно, – сказал он, пристраивая фонарь на большой плоский камень, чтобы более равномерно осветить все ниши с размещенными в них изваяниями. – Просто смотри.

Глядя на то, как он подходит к нишам и берет в руки одну из фигур, которая тут же начинает испускать зеленоватое сияние – точно такое, какое испускали порой глаза самого Германа, – Дина поймала себя на мысли, что все его движения выглядят поразительно естественными. Как будто этот высокий темноволосый мужчина появился на свет исключительно для наведения мостов между двумя мирами, видимым и невидимым. Но делиться с ним своими наблюдениями она не стала, задав вместо этого возникший внезапно вопрос:

– Почему ты не просишь меня отвернуться? Вдруг я запомню все, что ты делаешь, какую фигурку выбираешь, приду сюда одна и ограблю сокровищницу. Которую я, правда, еще не видела, но…

– Давай проверим, моя прекрасная грабительница, – улыбнулся Герман.

Вернул выбранную фигуру в нишу, а потом быстро-быстро поменял местами несколько фигур, Дина даже не успела сосчитать, сколько именно. Отступил на шаг и сделал приглашающий жест рукой.

– Прошу.

– Эмм…

– Ваш выбор, мадемуазель?

И тут Дина с досадой обнаружила, что не может отыскать среди мягко мерцающих в нишах фигур ту единственную, которая служит ключом к заветной двери. Как же так? Буквально минуту назад Герман стоял совсем рядом, фигура-ключ была у него в руках, и Дине удалось разглядеть ее во всех подробностях, а сейчас на нее будто затмение нашло.

Не иначе как эти зеленые идолы морочат ей голову! Кажутся то абсолютно одинаковыми, то все же разными, но… но… Разница была настолько неуловимой, что Дина никак не решалась сделать выбор. Руки у нее немели, в глазах плыло.

– Проклятье! – От злости она топнула ногой, совершенно по-женски. – Как вы это делаете?

– Кто это мы? И что мы делаем?

– Ты и твои зеленые друзья. Как вы добиваетесь такого эффекта? Вот я смотрю на них и отлично знаю, какую фигурку нужно взять, а в следующую минуту… в следующую уже не знаю. И если это не магия, то что же тогда магия?

– Мне тоже известны далеко не все секреты этого места, – спокойно произнес Герман.

– Нет?

От удивления она даже перестала злиться и внимательно посмотрела ему в лицо. При свете поисковых фонарей, резко разделяющих пространство подземного зала на зону тонущего в непроглядном мраке и зону выхваченного оттуда на время, но почти полностью утратившего полутона, лицо Германа, и при нормальном освещении не отличающееся мягкостью черт, казалось лицом демона. Давящая тишина, холод каменных мешков, соединенных между собой каменными же тоннелями, напоминающими внутренности захороненного в недрах острова исполинского монстра, полное разложение которого предотвратила вечная мерзлота – и вот такой напарник рядом… Он помогает, поддерживает, подбадривает, но при этом от него веет холодом, как от пришельца с другой планеты, как от эльфа из «Властелина колец». И ведь ему не страшно здесь. Наоборот! Он здесь свой, в этих жутких катакомбах. Говорит, ему известны далеко не все секреты, однако сохраняет спокойствие и передвигается с завидной уверенностью.

По пути сюда, в сердце лабиринта, Дина наблюдала за ним – не потому, что хотела запомнить дорогу, она все равно не посмела бы сунуться под землю без проводника, а потому, что хотела понять, как же он, черт возьми, ориентируется, – и заметила, что на каждой двойной или тройной развилке он останавливается и осматривает стены. Иногда даже касается кончиками пальцев обнаруженного на камне знака, поглаживает, изучая. Знаки все разные и высечены на разной высоте, но Герман каким-то образом находит их и расшифровывает послания незнакомцев из прошлого. И даже холод, кажется, не особенно его донимает.

Голос Германа, поразительно низкий для человека такого телосложения, вывел ее из задумчивости.

– Так что? Мы идем?

– Да. – Дина слегка вздохнула. Поправила камеру, висящую на ремне, перекинутом наискосок через грудь. – Открывай чертову дверь.

Зеленый идол был уже у него в