Дышать становилось все легче. Лицо уже явственно обдувало прохладой. Откуда здесь свежий воздух? Об этом она не задумывалась. В свете фонаря видела перед собой движущийся силуэт Германа и просто шла за ним. Ноги больше не дрожали, перед глазами не плыло. Едва тоннель стал пошире, Герман взял Дину за руку и дальше они пошли рядом.

«За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним Я в скорби; избавлю его и прославлю его, долготою дней насыщу его, и явлю ему спасение Мое».[2]

Мощные лучи фонарей выхватили из тьмы арочный проем с частично обрушившейся аркой. В разломах камней поблескивала слюда. За проемом угадывалось пространство одной из подземных камер, в которую им предстояло войти.

– Там сделаем привал, – сказал, улыбаясь, Герман. – Знаешь, что у меня есть, кроме воды? Шоколадка.

Дина виновато шмыгнула носом.

– Я струсила. Думаю, не в последний раз. Нам ведь еще возвращаться обратно. Той же дорогой, да?

– Обратно будет легче. Ты ведь уже знаешь, с чем столкнешься.

– Не представляю, как ты мог ходить по этим катакомбам в одиночестве.

– Я был осторожен.

Из камеры, куда они попали через арочный проем, два достаточно широких на первый взгляд тоннеля вели в разные стороны, но Герман, верный своему обещанию устроить привал, сбросил с плеч рюкзак, достал оттуда бутылку воды и плитку шоколада. Сидя на корточках, протянул все это Дине.

– Спасибо. – Она сделала глоток из бутылки. – Здесь легко дышится. На удивление легко.

– Древние умели строить.

Дина повела фонарем по сторонам. Камни, камни… серые, черные, зеленоватые и всех промежуточных цветов, всех мыслимых и немыслимых оттенков… подогнанные друг к другу практически без швов. Что за люди укладывали их? Люди, такие же твердые, такие же непроницаемые.

Отломив от плитки несколько маленьких квадратиков, она завернула остальной шоколад в фольгу и вернула Герману.

– Убери. Еще пригодится.

Бутылку с водой, сделав еще пару глотков, вернула тоже.

– Ну что, идем дальше? – спросил тот. – Готова?

– Да.

Выругавшись сквозь зубы, Леонид пнул ногой ни в чем не повинную табуретку, которая с грохотом опрокинулась на плиточный пол.

– Этого следовало ожидать, – заметила сидящая за столом Марго. – Ты же не думал, что он откажется от своих планов из-за чьих-то возражений или запретов.

– Я надеялся, что мне удастся его остановить.

– Да ну, брось. Кому и когда это удавалось?

Леонид поднял табуретку, придвинул к столу и тоже сел. Положил перед собой кисти рук с плотно переплетенными пальцами. Его лицо с неправдоподобно правильными чертами было хмурым.

– Он мне наврал. Сказал, что не нашел вход в лабиринт, а на самом деле нашел.

– Да. Он знал, что если расскажет тебе об этом, ты либо захочешь пойти с ним вместе, либо попытаешься его остановить. Так и случилось. Потому что ты догадался.

– И он догадался, что я догадался, – буркнул Леонид.

– Конечно. Он чувствует такие вещи.

– А ты? – Леонид устремил на нее выжидательный взгляд. – Ты чувствуешь, что с ним сейчас?

– Все в порядке, – помолчав, откликнулась Марго.

– Он там один или с этой блондинкой?

– Этого я сказать не могу. Мои способности не беспредельны. Но вообще… вообще вероятность высока.

– Хм.

Марго пожала плечами.

– Сам подумай. Она фотограф, любознательная и энергичная, наверняка просила, чтобы он взял ее с собой и показал это загадочное место, вокруг которого клубится столько слухов, происходит столько трагических событий. Разве мы не хотели увидеть его? Мы все.

– И он согласился, потому что благодаря ей заполучил генпланы.

– К тому же она ему нравится.

– Это очевидно.

Леонид разжал руки, побарабанил пальцами по столу.

– Ладно. Пойду пройдусь.

Он встал.

– Пройдись, – одобрительно кивнула Марго.

– Не хочешь со мной?

– Попозже. Сейчас надо начистить картошки, вдруг Нора вернется к ужину. И запустить стиральную машину.

– Нора. – Леонид обернулся от двери. – Должны ли мы сообщить ей о местонахождении Германа?

– Зависит от того, кто из них вернется раньше. Если он, то пусть сам решает, надо ей знать или нет.

– Какой простой была жизнь на ферме, – пробормотал Леонид и стремительно вышел вон.

Вздохнув, Марго полезла в шкафчик за кастрюлей для картошки.

Страхи исчезли, точно по волшебству. Позабыв обо всем на свете, Дина плавно перемещалась по святилищу, делая один снимок за другим. Герман с интересом наблюдал за ее работой. А она то кружила возле прямоугольной плиты алтаря, стараясь запечатлеть ее со всех сторон, то замирала без движения, опустившись на левое колено, установив камеру на правое, и буквально стреляла очередями по особо приглянувшимся ей объектам. Глаза у нее горели от возбуждения, пряди растрепавшихся волос облепили влажный лоб.

– Здесь умер Глеб Зимин? – внезапно спросила она, демонстрируя превосходное знание предмета.

– Да.

– Это его кровь?

При свете фонаря Дина разглядывала большое черное пятно на полу.

– Его, – подтвердил Герман.

– Надо же, до сих пор заметно…

– Ты же не думаешь, что вместе с командой спасателей сюда прибыла уборщица, чтобы вымыть полы?

– Нет, конечно, – натянуто улыбнулась Дина, – я так не думаю. Просто эмоциональная реакция.

Обойдя пятно по широкой дуге, она приблизилась к двери, открыть которую мог только человек, знакомый с устройством ловушки, покалечившей Глеба Зимина. Дверь была не особо очевидна, просматривались только контуры ее, абсолютно черные на фоне графитово-серой стены. Медленно и осторожно Дина провела пальцами по месту примыкания дверного полотна – если это можно было назвать полотном – к стене.

– Как ювелирно ее подогнали… не представляю, кто мог это сделать.

– Люди, кто же еще.

В этом подземном беззвучии – Дине пришло в голову слово «Подмирье», явно из какого-то фантастического романа, – низкий голос Германа звучал глуховато и хрипловато. Это ее слегка напрягало. В нем словно проступало что-то нечеловеческое. И еще она вдруг осознала, что последние минут пятнадцать или двадцать, которые они провели в алтарной части, он держится от нее на расстоянии, не подходит ближе чем на пять шагов.

– Герман, можно вопрос?

– Да.

– Обещай, что не будешь смеяться.

Он чуть улыбнулся. Но не такой улыбкой, какая может успокоить.

– Ты слишком много хочешь, дорогая. Вдруг мне станет смешно?

Дина перевела дыхание.

– Ты случайно не собираешься прямо сейчас обернуться волком? Или кем там оборачиваются шаманы…

– Нет. Ни сейчас, ни позже.

– Но шаманы делают это? Я права? – Чтобы улеглось невнятное беспокойство, ей нужно было с ним поговорить. – Во всяком случае люди верят, что они это делают.

– Я не шаман, Дина, – произнес он ровным голосом, глядя ей