Абигейл тоже заметила приближение гостя. Все ранчо застыло, заинтригованное, кто бы это мог быть, — обычно посетителей у нас негусто. От стаи, сгорая от любопытства, отделился Тео. Он находился метрах в тридцати, когда я узнала эвакуатор Рубена Мартинеса, который тащил мой пикап, и вышла на подъездную дорожку. Абигейл последовала за мной.

Земля вылетала из-под колес тяжелой машины, заехавшей в длинную тень орехового дерева. Окно со стороны водительского сиденья было опущено. Увидев меня, Рубен слабо кивнул и опустил подбородок, приняв столь характерный для него настороженный вид. Темные волосы, как всегда, были зачесаны со лба. Он сощурился от утреннего солнца, отчего шрамы на лице изменили форму, блестящая кожа собралась складками к переносице и морщины вокруг глаз углубились. Рубен поставил машину на ручной тормоз и открыл дверцу. Он был в том же выцветшем комбинезоне с вышитым именем, что и накануне.

— Откуда вы узнали, что мне нужен буксир? — изумилась я, с облегчением увидев, что задний борт моего пикапа цел.

Но у Рубена было кислое лицо.

— Почему не позвонила? — спросил он, отодвинул большой металлический засов и нажал на маленький рычаг. Что-то загудело, и буксировочный кронштейн опустился. Я осмотрела арку переднего колеса справа. Колесо отвалилось полностью и лежало в кузове в полном одиночестве.

— Твою мать, — выругалась я, ударив по борту пикапа. — Там было три мешка с витаминами для страусов, — объяснила я удивленно поднявшему голову Рубену.

Я представила ворюгу, поднявшегося ни свет ни заря, и недоумевала, на кой черт ему могло понадобиться столько подкормки для птиц.

— Конвертер тоже украли. — Сосед низко наклонился и помахал мне, чтобы я посмотрела.

Я тоже наклонилась и увидела зияющий конец металлической трубы, висящий под дном пикапа. Что там было раньше, я не знала, но, без сомнения, какая-то деталь отсутствовала.

— Вот черт.

— Прошли те времена, когда можно было оставлять машину на обочине. — Рубен подошел сзади к площадке своего эвакуатора и нажал на рычаг. Мотор заурчал, и буксировочная цепь ослабла. — Нынче люди тащат все, что можно продать за пару баксов. — Мне показалось, что он хотел сказать «А я тебя предупреждал», но, по доброте своей, промолчал.

Абигейл подошла к машине полюбопытствовать, заинтересованная рычагами и кнопками на приборной панели. Рубен мягко отпугнул ее, но страусиха все равно топталась поблизости, ожидая, когда он отойдет и оставит кабину без внимания.

— Вот черт, — снова сказала я. — А я ведь хотела позвонить вам вчера вечером.

Сосед выключил лебедку и смотал лязгающую тяжелую цепь.

Я дико разозлилась на себя за то, что не позвонила Рубену накануне. И что, спрашивается, я буду теперь делать с бесплодными птицами? Я даже не могла снова поехать в магазин, пока не отремонтируют мой пикап. Металлический бампер был весь разодран от трения о шоссе. При свете дня казалось чудом, что машина не перевернулась.

— Вы можете починить пикап?

— Могу, — ответил Рубен, — но это обойдется недешево. Один только шариковый шарнир будет стоить тебе около четырехсот долларов вместе с работой. И еще примерно пятьсот конвертер. — Я, видимо, сморщилась, поскольку он поспешил добавить: — Я вообще удивлен, что шарнир протянул так долго. Разве ты не замечала, что машина трясется во время езды?

Замечала. Она громыхала как черт знает что каждый раз, когда я тормозила, но в моем списке приоритетов этот вопрос стоял далеко не на первом месте. Если честно, я ждала, когда бабушке Хелен надоест ее «Такома-2014». Обычно она меняла машину каждые пять лет, и я надеялась, что она передаст старую мне. К сожалению, в аварии ее пикапу повезло не больше, чем самой бабушке.

Рубен провел ногтем большого пальца под ногтем указательного пальца другой руки.

— Позаботься ты о техосмотре при первых тревожных признаках, ремонт вышел бы гораздо дешевле. А теперь нужно менять весь механизм.

— Вы можете сделать это прямо сейчас?

— Я могу начать работу сегодня, — ответил он, раздраженный моим нетерпением, — но мне нужны запчасти. Давай я подниму машину, оценю масштаб бедствия и тогда смотаюсь в магазин.

Рубен подвел стальную платформу под передний бампер и закрепил домкрат. Свет, струившийся сквозь крону орехового дерева, бросал пятна на его комбинезон. Я не знала, чем заняться, а потому стала бесцельно расхаживать по подъездной дорожке. Яиц страусы не снесли, никуда поехать без машины я не могла, чистить орехи тоже было не нужно. Конечно, на ранчо всегда что-то требовало ремонта, но мы с Джо Джаредом уже договорились о цене, и я не собиралась избавлять его от лишних забот.

Рубен накачивал домкрат, и машина стала медленно подниматься. Мне пришло в голову спросить его, что он думает о смерти бабушки Хелен, ведь они дружили не один десяток лет. Вообще бабушка не заводила слишком близких друзей, но сосед знал ее достаточно хорошо и мог иметь собственное мнение о происшедшем. А больше всего мне хотелось сказать — хоть кому-нибудь — о своих сомнениях в том, что это был несчастный случай, только бы найти человека, который меня успокоит. Может быть, если я произнесу свои подозрения вслух, они прозвучат смехотворно и я сразу пойму, что ошибаюсь. А может, и нет.

Рубен почувствовал, что я хочу что-то спросить, и поднял на меня глаза:

— Что?

Но когда я попыталась ответить, слова застряли у меня в горле. «Самоубийство» — такое страшное слово. Вероятно, мне и не надо знать правду. Наверно, лучше согласиться с тем, что это была случайная авария, и позволить подозрениям со временем рассеяться. Потому что, если мои опасения все-таки окажутся справедливыми, я буду вечно прокручивать в памяти разговор на повышенных тонах, состоявшийся у нас накануне бабушкиной гибели, обвиняя себя в том, что стала причиной ее сознательного ухода.

— Большое спасибо за помощь, — сказала я, и возможность задать мучивший меня вопрос была упущена.

— Ага, — ответил Рубен, наклоняясь, чтобы изучить колесную арку.

Позади него в загоне пронесся пушистый вихрь. Это Тео рванул встречать белый седан, свернувший на подъездную дорогу с шоссе. Я не узнала машину, но Рубен, по-видимому, узнал. Он потоптался на месте и собрал инструменты. Когда автомобиль приблизился, я поняла причину его смятения: приехал его сын Мэтт.

Мэтт припарковался около ограды загона, метрах в тридцати от дома, почти там же, где останавливался, когда приезжал вместе с дядей Стивом на поминки. Он опустил окно и высунул наружу руку. Я пошла встречать гостя.

Его борода заметно отросла за пару прошедших после поминок дней, и он сменил плохо сидящий на нем костюм на застиранную синюю футболку. Волосы