Боже мой.

Как так получилось, что эта ночь в одно мгновение превратилась из худшей в моей жизни в самую… волшебную?

Я ошеломленно смотрела на него.

Ник всегда был для меня просто соседским мальчишкой. Но в последнее время я тоже заметила, что мои чувства к нему изменились. Просто я была не такой смелой, как он, чтобы признать это. И уж, конечно, я даже не мечтала о том, что он может чувствовать то же самое.

Не то чтобы мальчики не приглашали меня гулять, несколько раз я ходила на свидания. В седьмом классе я даже восемь месяцев встречалась с Майклом Кроули. Но это был Ник. И я никак не предполагала, что он может испытывать ко мне романтические чувства.

— Что, если я рада этому? — прошептала я с бьющимся сердцем. — Что, если я тоже тебя люблю?

И я правда его любила. Это был Ник. Мой защитник и лучший друг.

Его глаза слегка расширились, а потом он обогнул кровать и лег с другой стороны рядом со мной. Я повернулась к нему, и он нежно погладил меня по щеке.

— Как хорошо, — вздохнув, я уткнулась носом в его ладони, удивляясь тому, как быстро мерзкая нервная дрожь уступила место трепетному волнению. — Ты можешь меня поцеловать.

Он поцеловал меня самым нежным и сладким поцелуем, который я когда-либо испытывала. Обычно мальчики просто совали язык мне в рот, немного им там вращали, а потом гордо улыбались, как будто совершили что-то грандиозное, а не отвратное.

Но не Ник.

Мой лучший друг умел целоваться.

Я тихо засмеялась, не веря, что все это происходит на самом деле.

— Что? — улыбнулся Ник, нежно поглаживая мне щеку большим пальцем.

— Только ты мог превратить худшую ночь в моей жизни в самую лучшую.

Он улыбнулся шире и обнял меня одной рукой, притягивая мою голову себе на плечо:

— Поверить не могу, что ты тоже меня любишь.

— Ты думал, я тебя не люблю? — недоверчиво спросила я.

— Ты самая красивая девочка в школе. Даже старшеклассники из университетской сборной говорят о тебе.

— Они говорят о девятикласснице? Извращенцы! — пошутила я.

Он засмеялся:

— Я думаю, что ты можешь выбрать любого парня, какого пожелаешь.

Я нахмурилась:

— Но я не хочу любого.

— Даже Стайлера Джеймса? — поддразнил он.

Я закатила глаза. Стайлер был предметом обожания Джем, и я иногда, потакая ей, охала и ахала на его счет. Он был младше нас и чересчур симпатичным.

— Его зовут Стайлер[27], Ник. И этим все сказано, — моя голова запрыгала на его плече, когда он засмеялся. — В любом случае, он не обращает на девочек внимания, включая Джем. Пусть Джем его себе забирает. Мне нужен ты.

Он поцеловал меня в лоб и прошептал:

— Я у тебя есть. И я всегда буду защищать тебя, Эва.

Прижавшись к нему покрепче, я поверила ему. Поверила всем своим существом. Безоглядно.

— Так ты теперь моя девушка? — спросил он. — Тогда я буду отгонять всех от тебя, говоря, что ты моя девушка.

— Да, — я взяла его за руку. — Я твоя. А ты мой.

— Навсегда.

* * *

Я резко проснулась, как будто меня кто-то толкнул. Воспоминания. Волосы у шеи были мокрые от пота, а все тело в испарине.

Итак, сон не помог мне забыть призраки прошлого. Возможно, бег поможет. Я встала, как только за окном забрезжил рассвет, надела спортивную одежду и вышла из дома.

Через несколько километров я почувствовала себя значительно лучше. Но я знала, что окончательно избавиться от похмелья тяжелых воспоминаний мне поможет только работа. Вот почему я шла в офис радостная и оживленная.

«Стелла Ларсон Дизайнс» находилась на Бикон-стрит, за несколько домов от знаменитой гостиницы «XV Бикон Отель», только на другой стороне улицы. Фирма не всегда располагалась в таком шикарном месте, однако, как только компания Стеллы стала приобретать популярность, она рискнула арендовать для офиса люксовое помещение, надеясь привлечь богатых клиентов. И это сработало. У нас была просторная приемная, плитка на полу приглушенно-серого цвета, угловой диван с обивкой из белой кожи, через спинку которого был изящно перекинут серый плед, и множество подушечек разных размеров в серых тонах. В торце приемной стоял комод, покрытый серым лаком, в ящиках которого хранились наши портфолио. Стену над комодом и по сторонам украшали фотографии в лимонных рамках наших особенно удачных проектов. Тот же цвет повторялся в вазе на комоде, стеклянной чаше ручного дутья на журнальном столике и обивке миниатюрного кресла в углу комнаты, застегивающегося сзади на пуговицы.

Стойка в приемной была стеклянная — мы хотели создать эффект ее отсутствия в комнате. Однако это была только видимость: как только кто-то появлялся в зоне стойки, во всех наших комнатах раздавался сигнал, и кто-нибудь из нас шел приветствовать гостя. Стелла не видела смысла нанимать администратора на полную ставку: учитывая, что почти все наши клиенты приходили по предварительной записи, это означало бы пустую трату денег.

Еще одним приятным моментом в расположении нашего офиса на Бикон-стрит было то, что я могла дойти сюда от дома пешком менее чем за десять минут. Когда я шла на работу, в сумочке зазвонил телефон. Ну, началось. Я вздохнула и стала копаться в сумочке, отыскивая телефон. Не успела я вернуться, как клиенты уже требуют моего внимания.

Однако имя на экране сказало мне, что это не клиенты, а дядя Дэвид.

— Доброе утро! — сказала я приветливо, потому что была всегда рада его слышать.

— Доброе, дорогая! Просто звоню узнать, как ты долетела.

Наверно, сказалось напряжение последних дней, но от его слов на глаза у меня навернулись слезы. Благодарная за его заботу, я улыбнулась:

— Я дома, живая и здоровая. Прямо сейчас вхожу в офис.

— А сама ты в порядке?

Тут надо рассказать немного о моей семье.

Мое детство было сумбурным, потому что родители не знали, что делать с ребенком. Они хотели ребенка, но когда завели, то передумали. Они не были откровенно недобры, но и нежности ко мне никогда не проявляли — не больше, чем к любому другому в их окружении. По их философии, они позволяли мне найти свой путь, что должно было сделать меня свободной и независимой личностью. Они также не верили в обиды и ссоры: когда Аманда Пойнтер доставала меня в седьмом классе и один раз толкнула так, что я плюхнулась лицом прямо в грязь, они посоветовали мне просто простить ее.