Шрифт:
Закладка:
— Не плачь, девочка, всё пройдёт, твоя боль заживёт, твой папа простит тебя, ведь он тебя любит. Успокойся, расскажи мне, где ты встретилась с Аленом.
Констанца выпила воды из стоящего на столе кувшина, постаралась взять себя в руки. Монахиня смотрела на неё печально и ласково, и сердце Констанцы переполнилось благодарностью к этой спокойной доброй женщине, жалеющей её, готовой выслушать и, может быть, наставить на верный жизненный путь.
— Матушка Рамона, я снова убежала от Его милости. Он… он снова пытался сделать ЭТО со мной. Он смеялся и говорил, что я буду спать в его спальне и …, - она замолчала, стискивая пальцы. — Добрые люди помогли мне, дали одежду и лошадь, научили, что говорить. Я приехала в Гваренед, но оказалось, что данн Отис уехал на каникулы к родителям. Он был моей единственной надеждой, поэтому я решила ждать, когда он вернётся. Я поселилась в «Кружке наёмника». У меня оставалось совсем мало денег, я боялась, что его милость меня найдёт, поэтому совсем не выходила из таверны. Но это не помогло. Меня нашли стражники лорда Нежина, а самый страшный из них Кром. Он потащил меня на улицу, а я плакала и отбивалась. В обеденном зале сидел наёмник. Это был Ален. Он вступился за меня. Я напугалась, когда он оказался ведьмаком. Ален спас меня от возвращения в замок, а потом не бросил. Матушка Рамона, — Констанца подняла на монахиню заплаканные глаза, — прошу вас, не ругайте Алена за то, что он связался с глупой девчонкой! Я…не знаю, что бы было со мной, если бы не он! Я всю жизнь буду молить за него Всеблагого!
— Констанца, ты, действительно, глупышка, — мать-настоятельница мягко улыбалась, — я не собираюсь его ругать, Алену тридцать один год, он взрослый человек и сам решает, как ему поступать. Но скажи мне, с чего ты взяла, что он наёмник? Это он тебе сказал?
Девушка пожала плечами: — нет, он ничего не говорил, это я сама догадалась. Он…такой…какой-то жёсткий, у него большой длинный меч и рукоятка сильно потёрта, а одет он плохо и, когда я его увидела, он ел… так жадно, быстро… Я подумала, что ему мало платили, он был голодный и усталый. А он не наёмник?
Матушка Рамона развеселилась: — ну, если он показался тебе наёмником, значит, так и есть! Констанца, — она серьёзно посмотрела на девушку, — твоя жизнь не определена, вернуться домой ты не можешь, но я могу предложить тебе замечательное будущее…
— О, матушка, я знаю, что вы не посоветуете мне плохого!
— Да, милая, я предлагаю тебе жизнь, полную добра, мира и спокойствия. Ты станешь послушницей, а потом и монахиней в моём монастыре. Поверь, лорд Нежин не сможет достать тебя из обители, а ты посвятишь свою жизнь молитвам, заботам о бедных и болящих, отринешь все мирские суетные тревоги.
Констанца мрачно подумала, что ей предлагают заживо лечь в гроб. Не зря Ален требовал, чтобы она не соглашалась на предложение его тётки. Он догадывался, какое оно будет. Мысль об Алене тёплой волной накрыла всё её существо. Она поймала себя на мысли, что, если бы не настоятельница, она побежала бы сейчас в его комнату, чтобы только посмотреть, как он спит, твёрдо сжав сухие губы и хмурясь даже во сне.
— Констанца, ты слышишь меня? — Голос монахини вернул её к действительности. Она покраснела:
— простите меня, матушка Рамона. Я думала о ваших словах. Матушка, я не могу так сразу решиться. Позвольте мне подумать!
Настоятельница укоризненно покачала головой: — твоё сердце в смятении, Констанца, но разум должен подсказать, что ты не можешь стремиться к замужеству и семейной жизни обычной женщины. Ведь это значило бы обмануть поверившего тебе мужчину. Каждый из них ждёт, что его избранница придёт к нему непорочной девой.
— Матушка Рамона, — Констанца упрямо стояла на своём, хотя в её голосе звенели слёзы, — позвольте мне дать вам ответ завтра утром!
— Хорошо, милая, надеюсь, ты примешь верное решение, — сухо сказала настоятельница, выпустив девушку из объятий и укладываясь в свою постель.
Нет, Ален не спал. Он слишком хорошо знал свою тётушку. При всей её внешней мягкости и доброте, настоятельница Рамона железной рукой руководила крупнейшим и одним из самых влиятельных женских монастырей в королевстве Семи Холмов. Он поймал себя на мысли, что у него сжимается сердце, едва он подумает, что Констанца может навечно схоронить себя в мрачных каменных стенах обители. Её юное свежее личико так беззащитно выглядело в обрамлении чёрного капора, а наивные глаза доверчиво взирали на ласковую и участливую матушку Рамону.
Если она забудет его просьбу или не решится отказать монахине, ему будет нелегко вернуть ей свободу. Ален даже приподнялся на постели, решая, не пойти ли ему к женщинам, плюнув на приличия и позднее время. Но благоразумие возобладало. Всё же, спустя некоторое время он неслышно подошёл к дверям соседней спальни и прислушался. Усмехнувшись, вернулся к себе. Богатырский храп матушки Рамоны свидетельствовал, что разговор давно закончен.
* * *
Не спал и лорд Нежин дар Кремон. Сгоряча вырвавшиеся слова о том, что он женится на Констанце, заставили его задуматься о его истинном к ней отношении. Он снова, с неудовольствием признал, что ни одна девушка не интересовала его так, как дочь кузнеца. Никогда он не был столь внимателен к попадающим в замок девчонкам, никогда не старался понравиться им. Он искренне жалел, что решил напугать её наказанием. В душе опять поднялась злоба на Крома, не сдержавшего свои садистские наклонности. И он даже не подозревал, какое бешенство вызовет у него её новый побег. Желание во что бы то ни стало вернуть Констанцу, не давало покоя. Женится он, или нет, но ему просто необходимо встретиться с ней, убедить, что она сама виновата в таком к ней отношении.
Он вспомнил, как ласково она смотрела на него, лежащего на сундуке у старой ведьмы, как заразительно смеялась его шуткам, как доверчиво позволяла подолгу держать себя за руку.
Он встал с постели, позвонил в колокольчик. Заспанный Ласси осторожно открыл дверь.
— Распорядись, чтобы мне приготовили коня. Я поеду за Констанцей. Да, ещё двое стражников пусть будут тоже готовы ехать.
Ваша милость, вы же говорили, что она уехала из Гваренеда? Где вы будете её искать? Да ещё этот ведьмак…
Лорд Нежин досадливо поморщился: — Ласси, я знаю свои земли лучше любого пришлого ведьмака. Им некуда деваться. Мне известно, что Гваренед они покинули в карете настоятельницы монастыря святой Рубекии. Едва ли они едут назад, в сторону замка. Нет, они стремятся в столицу, торопятся побыстрее пересечь границу и оказаться на территории Ферренского лордства. За один день до границы они не доберутся, значит, им надо где — то ночевать. Ведьмак с девушкой могли бы, пожалуй, переночевать и в лесу, но пожилая настоятельница связывает их по рукам и ногам. До самых земель лорда дар Феррена на моих территориях в той стороне нет ни одного города, одни посёлки и деревни. Монахине не по чину останавливаться в сельском домишке. Значит, они будут ночевать у настоятеля Михасия. Мне соваться к нему бесполезно. Он ни за что не скажет, когда и куда они уехали. Но! — Он торжествующе расхохотался, — в столицу ведёт только одна дорога! Кроме неё есть только тропы, по которым карета не пройдёт, а вот всадники, воспользовавшись ими, сократят путь и окажутся на территории Ферренского лордства значительно быстрее, чем карета! Ступай, Ласси, через час я выезжаю!
