Шрифт:
Закладка:
– Гости могут быть одеты так, как им удобно. Особенно с учетом того, что это никакие не гости, а близкие родственники, торжества никакого не будет, мы просто соберемся на ужин.
– Но так нельзя, – в голосе племянницы было столько возмущения, что Натка даже улыбнулась. Ох уж эта горячность молодости. – Если жених и невеста будут в джинсах и рубашках, значит, и гости могут быть одеты так же, только рубашки, например, могут быть красными. Или голубыми. Или какими угодно. Но единый дресс-код всегда подчеркивает важность момента. Ваша свадьба должна всем запомниться, а это возможно только в том случае, если визуальный ряд на фотографиях будет продуманным.
– Свадьба особенно запомнится, если на ней будет массовая драка, – наставительно заметила Натка. – Правда, это точно не наш случай. Саш, честное слово, это совсем не важно.
– Важно, – настаивала, притопнув ногой, Александра. – И раз ты сама не хочешь это организовывать, то я сама за это возьмусь. И еще имей в виду, я договорилась с фотографом, который сделает вам праздничную фотосессию. И я сама ее оплачу, это будет мой вам с Костей свадебный подарок.
– Не-ет, только не это, – простонала Натка.
– Да, так что завтра в ЗАГС ты должна прийти с укладкой, макияжем и в хорошем настроении. А все твои гости будут одеты в соответствии с дресс-кодом. Об этом я позабочусь.
Спорить с Александрой, когда она себе что-то вбила в голову, себе дороже. В этом плане племянница очень походила на тетку, заделавшуюся вдруг невестой. Впрочем, являться на собственную свадьбу с немытой головой Натка и так не собиралась. К внешности своей она относилась трепетно, тратила немалые деньги на уход за собой и фрондерствовать вовсе не собиралась. К парикмахеру она записалась, а макияж – аккуратный, но все-таки праздничный – намеревалась сделать сама. Чай, не первый день живем. Уж что-что, а краситься умеем.
– Делай что хочешь, – махнула рукой Натка. – Дресс-код для гостей так дресс-код. Хотя я вовсе не уверена, что гости тебя слушаются.
Сашка посмотрела в ответ так скептически, что тетушка сразу поняла, как сильно она недооценивает племянницу.
Арсения назавтра отпросили из школы. В отличие от Натки, сын изрядно волновался от того, что пойдет на настоящую свадьбу. Личико у него было немного напряженное, и не надо было быть психологом, чтобы понимать, что от стремительно меняющейся привычной жизни Сеньке немного не по себе.
– Ты не переживай, сыночек, – Натка обняла сына, уткнулась в вихрастую голову, пахнущую шампунем, немного хлоркой от воды в бассейне и совсем-совсем немного тем почти выветрившимся уже детским, только ему одному присущим запахом, который она так любила вдыхать, когда Сенька был совсем маленьким. – У нас все останется так же, как и было. Мы будем с тобой подолгу разговаривать, когда ты этого захочешь. И вместе ходить к Лене и Сашке, и по выходным выбираться в парк. Ничего не изменится из-за того, что мы с Костей поженимся. И мы с тобой всегда будем друг для друга самыми главными людьми.
– Мам, да все нормально, – сын высвободился из ее объятий и независимо шмыгнул носом. – Я ведь все понимаю. Я расту, а тебе необходимо же о ком-то заботиться. И когда-нибудь я вырасту и тоже женюсь, и у меня появятся мои дети, а я не эгоист, я не хочу, чтобы ты осталась одна. А Костя вполне подходит для того, чтобы с ним встретить старость.
Да что они с Сашкой, сговорились, что ли? Какая, к чертям собачьим, старость?
– Сень, ты бы собрал все, что тебе будет нужно. Тебя завтра Сизовы сразу после ресторана с собой заберут, на выходные, – сказала она чуть холодно. Старость! Придумают тоже.
– Да я быстро соберусь, мам, – бодро отрапортовал сын, которому явно хотелось вернуться к оставленной на компьютере игре. – А ты мне рубашку погладишь?
– Какую рубашку? – не поняла Натка. – Зачем тебе рубашка, если ты потом сразу в деревню поедешь? Надень водолазку. На улице прохладно уже.
– Нет, мне нужна рубашка, – с непонятным упрямством сказал Сенька.
Иногда в нем просыпались привычки, заложенные в тот год, когда он был моделью в детском агентстве. Хорошо, что надоело, ей-богу.
– Да ради бога, давай свою рубашку, поглажу, конечно, – сказала Натка рассеянно, мысли ее вернулись ко всем делам, которые предстояло сделать до отъезда.
Выданная Сенькой рубашка была не очень новой, в мелкую клеточку. Довольно давно сын ее уже не носил. И почему вдруг сейчас вспомнил?
– Сеня, а ты уверен, что она тебе не мала? – крикнула Натка в соседнюю комнату, откуда раздавалось ритмичное щелканье мышкой.
– Совершенно уверен, я померил, – отозвался сын.
Натка пожала плечами и включила утюг. Думать над странностью Сенькиного выбора ей было некогда.
В день свадьбы она проснулась в шесть утра. Обычно Наталья Кузнецова просыпалась с трудом, потому что была классической совой, для которой необходимость собирать по утрам в школу сына-школьника навсегда стала каторгой. Если бы не это обстоятельство, Натка начинала бы работать не раньше одиннадцати утра, позволяя себе хорошенько выспаться. И вот, сна ни в одном глазу, хотя по всем меркам можно было бы спать как минимум два часа. В парикмахерскую ей к девяти, и расположена она в соседнем доме.
Она заворочалась в кровати и тут же, боясь разбудить Костю, который сладко спал, лежа на спине и чуть приоткрыв рот, тихонечко встала с кровати, нащупала ногами тапочки. Через пару часов этот человек станет ее мужем. От мысли, прокравшейся в голову, стало приятно в душе и как-то горячо в животе. Нет, все-таки хорошо, что она согласилась выйти за него замуж. И чего так долго отказывалась, непонятно.
Накинув халат, потому что отопление все еще не включили и в квартире стало довольно свежо, она прошла на кухню, открыла холодильник, прикидывая, что приготовить на завтрак, раз уж есть время. К тому моменту, когда в спальне сработал поставленный на восемь утра будильник, на столе красовались испеченная шарлотка со сливами, горячие бутерброды с сыром, ветчиной и зеленью, которые одинаково обожали и Костя, и Сенька, и яичница с беконом и помидорами, зажаренная на огромной сковородке.
– Ничего себе, – Таганцев в трусах вышел к столу, чмокнул Натку в щеку, – слушай, если, перейдя в статус жены,
