нравились рассказы о детстве Димы. Подумать только, вот же, всего несколько лет назад он пешком под этот самый стол ходил, за которым они сейчас сидят. В общем, вечер и часть ночи прошли в спокойной, семейной, доброй обстановке, а когда Горец засобирался, Сойка всё-таки не выдержала и заплакала, уткнувшись ему в грудь. Дима с Анжеликой тактично ушли на кухню. Минут через десять они ощутили быстро удаляющуюся эмоциональную сферу Горца и тут же обоим пришёл мысле-образ, который можно описать как знакомый силуэт на фоне восходящего солнца, поднявший руку со сжатым кулаком в победном жесте. Уходил он, как и тогда перед нападением Килдингов, перемахнув через стену стаба. Вышли в комнату, мать Димы стояла на балконе, обхватив себя руками.

Анжелика и Дима тоже вышли. Сын обнял Сойку, Анжелика обняла её с другой стороны.

— Всё, мам, нормально будет. Ты же знаешь папу, его чтобы убить, даже скреббера мало, — произнёс Дима.

Сойка грустно улыбнулась:

— Знаю, сын… и всё равно волнуюсь. Всегда волноваться буду… — пауза. — Вы тоже уйдёте скоро…

— У нас-то задача гораздо проще, — усмехнулся Медоед. — Едем с людьми и к людям. Не в Пекло суёмся.

— Всё равно, сын. И понимаю же, но ничего не могу с собой поделать… Дар этот ещё… — голос матери задрожал и Дима стиснув зубы от подкатившего комка к горлу, прижал маму к себе сильнее. И не сделаешь с этим ничего, как помочь маме, Медоед не знал, слишком серьёзные силы замешаны…

— Всё с нами хорошо будет, — произнесла и Анжелика, она никак не могла определиться, как обращаться к Сойке. — Мы вернёмся, Горец вернётся. Тварей этих выгоним…

Дальше стояли молча, смотря через стены Гвардейского в чернеющую за минным полем полосу леса, куда несколькими минутами раньше ушёл Горец. Так прошло ещё какое-то время, затем вернулись внутрь квартиры.

На следующий день отбыла колонна с торговцами и почти все представители Института. С ними и Кондор уехал с парой своих бойцов договариваться с большими начальниками в Цитадели. В Гвардейском от Организации осталось всего два человека, вроде как оборудование учёных охранять, да и чтобы выделенная им часть здания, а конкретно один подъезд двухэтажного дома в Гостевом районе не пустовал.

Об этом Медоед и Анжелика узнали в обед, Мятный рассказал, встретили его в баре на Базе. Затем зашли к Сойке, она как раз собиралась к Стопарю, проверить второй Дар, тоже красную "из чужих" недавно употребила. Горец настаивал на Белой, но девушка отказалась, мотивировав, что ему самому нужнее, когда ещё с такими напастями отправляться искать скреббера. Проводив Сойку к знахарю, пообещав попозже зайти и самим, пошли на встречу с Бесогоном, окончательно прикинуть, что надо добрать, это самое докупить и уложить в машину. Уже на завтра поутру планировали выезд в Перепуть

Остановились Бесогон и компания в Гостевом районе в гостинице. Встретиться договорились в пятнадцать часов, но Дима с Анжеликой подошли чуть раньше.

Машина, выделенная Зубром для поездки стояла у здания на парковке и рядом находились все трое рейдеров. Как отметили Медоед и Анжелика, эмоциональная обстановка чуть напряжена. И напряжение это излучала девушка, которой Стопарь должен был "починить" мозги. Диме вспомнилась даже кольнувшая лёгкая и глупая обида, что друг о Даре Мозгоправа сразу не рассказал, а криво отмазался. Но немного поразмыслив, признал, что всем и каждому вокруг о такой способности знать и не надо. Опасное это знание, для владельца Дара прежде всего.

Подойдя к приятелям и напарникам на ближайшие пару месяцев, Дима и Анжелика поздоровались со всеми и тут же заметили неприкрытый неприязненный взгляд Олеси, которым она окинула девушку. Кумар, как всегда, дымил, как паровоз, Бесогон что-то до этого в довольно резких тонах объяснявший этой самой Олесе замолчал, когда увидел подходящих товарищей.

— О! Медоед, Энжи, систа, приве-ет! — в своей необычной манере поприветствовал их Кумар. Хиппи, блин, в реалиях Стикса. Как выяснилось за разговорами на привалах в их коротком рейде, "бэйбами" он называл всех незнакомых девушек и женщин, а "систами" тех, с кем знаком и которые произвели на него исключительно положительное впечатление. "Промежуточный" вариант отсутствовал. Так что уже по возвращению в Гвардейский Анжелика стала "систой", с улыбкой воспринимая эту, казалось бы, непосредственность приятеля. Что интересно, "бро" или других подобных обращений к мужской части иммунных Кумар себе не позволял, считая всяких там "братанов", " братух" и тому подобные выверты чем-то из разряда муровского жаргона. А этих ублюдков он ненавидел люто, видимо, есть за что, не рассказывал.

Лекса нахмурилась, снова окинула Анжелику совсем уж уничижительным взглядом и с ехидством спросила друга:

— Кумарчик, милота, и когда же эта… — здесь Олеся запнулась, не стала с ходу оскорблять Анжелику, хотя до посещения Стопаря, сдерживать бы себя не стала. — Звезда, стала тебе систой, а?

— Ле-екса! — чуть не прорычал Бесогон.

Рейдер ещё когда впервые увидел Анжелику понял, конфликтов не избежать. Плохо Олеся относилась ко всем девушкам, кто хотя бы немного красивее её, и это чувство усиливалось прямо пропорционально красоте окружающих представительниц слабого пола. Будучи ещё квазом, вообще, симпатичных и красивых люто ненавидела и не будь у неё тормоза в виде опасности схлопотать промеж глаз пулю, резала и уродовала бы таких без остановки. А Анжелика девушка красивая, она с Лексой, как новая феррари рядом с армейским, побитым невзгодами службы и криворуким водилой-срочником УАЗиком. Ещё и одеты они с Медоедом "по гражданке", он в белой футболке, защитного цвета брюках-карго и кроссовках. Крюки с пистолетом на поясе. Анжелика в кепке, клетчатой яркой рубашке с коротким рукавом, подвязанной узлом на подтянутом, без лишнего жирка животе, в коротких джинсовых шортах и летних берцах со множеством тряпичных вставок. На поясе плоская, на триста грамм фляга и кобура с глоком на другой стороне. Эффектно, в общем.

На Олесю приглушённый возглас Бесогона не произвёл никакого впечатления и та продолжила сверлить взглядом Анжелику, которая и не собиралась отводить глаза.

— Систас! Ну релакс же! Соря-ян, если чё, — затянул уже Кумар и взяв под руку Лексу, начал буксировать её к зданию гостиницы. Сопротивляться она не стала и ей хватило терпения не "взорваться" до самого входа в здание.

— Цапля ноги-от-ушей? — притворно удивившись, переспросила Анжелика, услышавшая всё-таки начало гневной тирады Лексы. — Как меня только не называли, но цаплей первый раз, — со смешком закончила она, взглянув на оставшегося, перекатывающего на