Сегодня дует шарки, поднимая жуткую пыль. Когда я попробовала выйти во двор, чтобы немного попрыгать, мои глаза наполнились песком, поэтому все остались сидеть внутри, плотно закрыв двери и окна. Это даст мне время закончить написание правдивой истории о том, что произошло во время нашей поездки…

Мы тепло попрощались с Берт и Герт, и они пообещали как-нибудь навестить нас в Касабланке, если у них появится возможность приехать и повидаться со своей подругой Дороти Эллис.

Дорога из Феса становилась все круче по мере того, как мы поднимались в горы. На пути в Тазу пейзаж был совершенно другим, гораздо более зеленым, мы видели тенистые леса и пастбища, где паслись довольные овцы. Наш маршрут проходил по глубокому ущелью, и папа объяснил, что мы находимся между двумя горными хребтами – Средним Атласом и Рифом. Воздух пах по-другому, древесным дымом и диким тимьяном, и казался намного свежее, чем внизу, на равнине.

Затем дорога стала почти отвесной, и нам пришлось остановить «Додж седан» и поменять воду в радиаторе, потому что она закипела. Но следовало подождать, пока крышка радиатора остынет настолько, чтобы папа смог ее открыть и залить воду, поэтому я решила немного побродить вдоль дороги. Взобравшись на скалистые склоны, нависавшие над нами, я заметила стадо черных коз, балансирующих на обломках крутой горной гряды. Трудно было представить, как им удалось туда забраться. Они прыгали по скалам, словно акробаты. Мимо нас прошел мужчина, погоняющий стадо овец. На его голове красовался тюрбан, конец которого он обмотал еще и вокруг носа и рта, чтобы защититься от пыли, поднятой многочисленными копытами. Только глаза оставались видны на его полностью закрытом лице. Он, не останавливаясь, продолжил следовать за рекой овечьих спин, текущей вниз по склону к более зеленым пастбищам. И больше ни души! Вокруг было очень тихо. Большая птица с белой головой и огромными черными крыльями кружила в небе, как будто наблюдала за нами. Когда я указала на нее папе, он объяснил, что это один из видов стервятников, называемый ламмергейером, и сейчас он высматривает еду. Это заставило меня слегка вздрогнуть, потому что мне показалось, что, возможно, он оценивает нас для своей следующей трапезы. К счастью, вскоре после этого нам удалось возобновить свой путь, так что ламмергейеру придется хватать добычу где-то еще.

Дорога все поднималась и поднималась, и пейзаж снова изменился, зеленый цвет уступил место серому. Горы стали выглядеть более мрачными, словно сложенными из голых скальных глыб, и я представила, что стервятнику легко найти здесь всевозможные вкусные закуски из падали. Казалось, людям в подобном месте выжить невозможно. Я надеялась, что в машине не кончится вода или бензин, и старалась не грызть ногти. А потом, за парой крутых поворотов дороги, перед нами появилась Таза. Город, подобно тем черным козам, расположился на вершине горного перевала, и его высокие, монументальные стены словно говорили любому, кто приближался к нему, что это неприступная крепость. Древняя каменная кладка казалась практически частью самой земли, будто та взметнулась вверх, встала на дыбы, чтобы защитить здания. Мы миновали огромные ворота и поехали по узким улочкам, пока не добрались до площади, на углу которой стоял наш отель. Я была несказанно рада, что добралась туда в целости и сохранности. «Додж седан», казалось, тоже был благодарен, что мы остановились, он тихонько шипел и пощелкивал, словно вздыхал с облегчением.

Из хорошего: во всех номерах отеля были собственные небольшие балконы, с которых можно было наблюдать за происходящим на площади. Из плохого: первое – нам с Аннет пришлось делить одну кровать. Мы обе были не слишком довольны этой ситуацией, но одна из нас решила как-то приспособиться, в то время как другая стонала около часа. Несложно догадаться кто. И второе – из-под кровати неожиданно выскочил скорпион, что заставило нас обеих вскрикнуть. Я думаю, это нытье Аннет нарушило его покой. Он вскинул свое зловещее черное жало и пополз к сестре, которая просто окаменела.

Почти не раздумывая, я схватила стакан с прикроватной тумбочки и поставила его прямо над скорпионом. Ему это совсем не понравилось, и он начал угрожающе тыкать в стекло своим жалом, издавая короткие сердитые звенящие звуки. Потом Аннет побежала за папой, и он избавился от нашего обидчика. Это был не слишком большой скорпион, но папа сказал, что маленькие тоже могут быть крайне ядовитыми. Затем он на всякий случай осмотрел нашу комнату, но, к счастью, больше никого не обнаружил.

Ближе к вечеру мы отправились на прогулку по крепостным валам. Я вспомнила о том дне, когда стояла на пляже с Кензой и Ниной, потому что здесь тоже казалось, что даль нескончаема, а горы похожи на волны огромного океана, простирающегося до горизонта. На востоке начиналась пустыня, которая представилась мне еще одним океаном – морем пустоты, хотя война даже там сумела дать о себе знать, как и во всем остальном мире.

Мы вернулись в наш отель пешком через медину, находившуюся в самой верхней части города. Было очень интересно узнать, что местные женщины там – амазиги – не носят чадру, как в Касабланке и других городах, которые мы посетили по пути в Тазу. Вместо этого их лица покрыты татуировками, похожими на те, что были у продавщицы снов. Это делало их глаза какими-то слишком свирепыми на вид, суровыми и в то же время очень красивыми – как горный пейзаж.

С минарета раздался призыв к молитве. Мечеть сильно отличалась от красивой бирюзовой в Мекнесе и не менее прекрасных белых в Фесе, потому что была построена из голого кирпича. Расположенная в углу крепостного вала, солидная и деловитая, она напоминала крепость, построенную для защиты веры. Я вспомнила рассказ художника Гюстава Рейнье о свете в тех местах и поняла его правоту: свет там был как-то прозрачнее и мягче одновременно, и хотя город и окрестности выглядели очень мрачно и сурово, свет превращал их в нечто волшебное.

Я внимательно следила за всеми, кто, по моему мнению, мог подойти к папе, но в тот вечер ничего не случилось, даже отвлекающего маневра.

* * *

На следующий день мы снова ехали в машине, следуя туристическому маршруту, описанному в папином путеводителе. Он заверил маму, что наполнил канистры достаточным количеством воды и бензина, чтобы нам не пришлось покидать машину и мы нигде не застряли и не превратились в пищу для стервятников. На самом деле папа не говорил про стервятников, я просто подумала об этом. Для начала мы проехали вдоль хребта и полюбовались видами гор. На некоторых самых высоких вершинах еще оставались следы снега. Затем мы спустились к кедровому лесу, который тянулся к нам своими длинными ветвями, похожими на руки, словно пытался схватить нас и утащить в темноту под кроны деревьев. Мы двигались по глубокому ущелью, окруженные темно-красными скалами, совсем не похожими на серые глыбы на дороге в Тазу. Мама прочитала в путеводителе, что мы приближаемся к Пещерам Чиккера, и папа съехал на обочину, чтобы мы смогли пойти и осмотреть их. Казалось, из ниоткуда появился человек и поманил нас к горной расщелине. Я предположила, что он троглодит, обитающий в пещере, но когда папа спросил его об этом, оказалось, что он живет неподалеку в обычном доме и пасет овец на холмах. На нем была белая мантия, а за поясом торчала длинная палка. Папа поинтересовался пещерами, и мужчина сказал, что отведет нас туда, с некоторым сомнением глядя на маму и Аннет. Они с таким же сомнением посмотрели на него. Затем папа обернулся ко мне и вопросительно поднял брови, словно бросая мне вызов, желая убедиться, достаточно ли я храбрая, чтобы рискнуть и войти в пещеру. Зияющий черный вход, окруженный острыми сталактитами, похожими на длинные тонкие клыки, немного пугал. Но эти «зубы» заставили меня вспомнить о Феликсе, который ничуть не страшен. И еще я подумала: а что, если как раз этот человек был причиной, по которой мы отправились в поездку, а что, если именно в этот момент я нужна папе для маскировки? Поэтому я уверенно кивнула головой, принимая вызов.