в четыре часа или немного попозже, так что свой восьмичасовой сон я получаю, еще и после обеда можно прикорнуть на половину часика или целый час, пока в животе переваривается тот же кулеш.

Выглядит раненый гораздо лучше. И сам стал подвижнее, не страдает так при попытках нагнуться или что-то поднять. Поразительная крепость тела и духа, я бы точно так не смог после такого ранения, как обычный изнеженный городской житель.

— Если палец небольшую занозу словил, тогда все, на неделю больничный положен и меня не кантовать вообще.

Ну, как себя ведут большинство будущих попаданцев в Драконов и прочих Властелинов, хотя я сам в автосервисах прошел нормальную такую школу жизни с отбитыми пальцами и сорванными ногтями.

Поэтому мне, наверно, немного полегче будет в новой, средневековой жизни. Что в прежней жизни вставай пораньше и крути гайки подольше, что здесь почти тоже самое, вставай пораньше — кидай подальше.

Так что с самого раннего утра я принялся копать, кидать и закапывать. Что копать? Да много чего.

Сначала Тонс отвел меня в угол стоянки и там показал труп небольшой собачонки, уже вздувшийся, почти пополам разорванный могучим ударом когтистой лапы. Кишки и плоть собачки вытекли на месте ее смерти, видно, что ее отбросило на десяток метров от пролома в ограждении. Переносить растекшиеся вонючие останки, то есть собирать их — уже весьма затруднительно, и после небольшого раздумья Тонс показал, что закопать собачку можно прямо на месте, в этом дальнем углу.

Что я и сделал, выкопав небольшую яму под останками и свалив то, что осталось, вниз. Охотник заставил меня еще срезать верхний слой почвы и тоже захоронить в могиле.

Как я понял, не в обычае Охотников хоронить даже собаку на месте стоянки. По местным понятиям — положено это делать только за ограждением. Но тут даже Тонс не захотел возиться с тем, что осталось и разложилось на месте, чтобы переносить могилу куда подальше.

Ну, то есть не стал меня такими условностями местной жизни напрягать.

Тем более оказалось, что нам пора здорово торопиться и по более серьезным адресам. Сверху я насыпал земли, глинистой и вязкой, да побольше, но Охотник тщательно утоптал ногами образовавшийся холмик и сравнял его с остальной землей.

— Место успокоения животных не принято как-то отмечать отдельно, — так я понял его поведение.

— И не стоит никому показывать, что тут есть захоронение животного прямо на территории стоянки, — и это тоже понял.

Дальше быстрым шагом мы дошли до останков напарника. Тонс прихватил рогожу, на которую мы с трудом переложили все, что осталось от тела, помогая себе прихваченными жердями.

От зловония кружится голова и меня постоянно тянет проблеваться. Поэтому Тонс весьма мудро заранее достал пару тряпиц из мешка, натер их какой-то травой по дороге и показал мне, как закрыть нос и рот. Эта мера хорошо помогает, если не приближаться к трупу вплотную, но ведь приходится это делать постоянно.

Хорошо, хоть нести на себе разгрызенное тело не пришлось. Тонс сноровисто обвязал рогожу так, что останки покойника оказались в коконе, привязал длинную веревку к концу рогожи. А я потащил то, что осталось от напарника, в его последний путь по песку и траве. Осталось не так много, поэтому мне оказалось не особенно тяжело.

Последний путь продолжался до лужайки перед оградой, и его я по указанию Тонса медленно прошел за полчаса, правда подстегиваемый желанием поскорее избавиться от скорбного груза. Да еще с такими мыслями, что на его месте должен был оказаться я сам:

— Только то, что осталось бы от меня, так вряд ли бы стали вообще хоронить.

Просто валялся бы под лучами светила разрозненными частями скелета и сильно обгрызенным черепом.

— А кому меня хоронить? Зверь бы добил Тонса обязательно на стоянке и все, больше тут никого нет.

Потом я копаю могилу в глинистой, каменистой земле и едва не стер себе руки об необработанный черенок лопаты. Пришлось сбегать на стоянку и достать из куртки мои нитяные перчатки.

По жизни мои ладони трудно назвать изнеженными. Крутить подвеску — занятие не для офисных слабаков, но черенок сделан будто специально, чтобы работающий с ним как следует помучился. Похоже, что нормальный когда-то сломался, а Охотники вставили первый попавшийся ствол деревца, не став возиться с его зачисткой.

Пока я вожусь с могилой, Тонс занялся ремонтом ограды и даже с одной рукой все сделал на отлично. Ничто теперь не напоминает то место, через которое Зверь вытащил наружу второго Охотника.

В перерывах, когда я позволяю себе отдохнуть, я обдумываю ситуацию о том, что случилось на стоянке. И прихожу к мысли, что мне реально очень повезло оказаться в нужном месте в нужное время. И каким-то невероятным способом решить проблему Охотников, ну, то есть решить уже только одного из них. Второму теперь все равно на то, что тут творится.

— Ага, и еще мне невероятно повезло выжить при встрече с невероятно сильным хищником, — вспоминаю я с дрожью, как Корт лез ко мне на дерево.

Зверь, наверняка, перемахнул сквозь ограду, ему это по силам несомненно и ворвался на стоянку. Там он ударом лапы убил не успевшую убежать собаку, лапой досталось и Тонсу, его напарника Зверь тоже убил и утащил подальше.

Почему собака не смогла предупредить Охотников?

— Ну, может Корт подобрался с подветренной стороны или напал в момент, когда они только вернулись к себе, — этого я точно не знаю.

Зато я видел, как Тонс может работать с копьем, и это поистине завораживающее зрелище. Он настоящий Мастер своего дела. А дело у него одно — убивать зверей, больших и малых, сушить и готовить их мясо и шкуры.

Не знаю, насколько был крут напарник Тонса, может, он являлся его учеником и очень сильно уступал своему учителю в умениях.

Вряд ли два таких крутых профи собрались в одном месте на очень далекой от цивилизации стоянке.

Но почему-то мне показалось, что такой великий профи своего дела, пусть и очень серьезно раненный, как-то совсем без малейшей надежды спастись ждал своего последнего часа. Это подразумевалось его поведением: он просто ждал, когда Зверь вернется и покончит с ним или сначала со мной.

Даже на мое появление он отреагировал как-то слишком неопределенно. Перед лицом неминуемой смерти не захотел сильно отвлекаться на мои необычные вещи и одежду.

— Да одни сапоги из резины и пластика должны были повергнуть его в