После осмотра стало понятно, что еще чуть-чуть, и мы родим.

— Пора иди в родильный зал. Арина, прошу вас, слушайте каждое мое слово.

Потуги были легкими, девушка выполняла все точно. Наконец-то появилась головка плода, затем он весь. Мы перерезали пуповину.

— Я хочу увидеть ребенка, — неожиданно настойчиво сказала Арина.

Не нашлась, что ей ответить. С объяснениями она справилась сама.

— Все равно мы будем его хоронить. Поднесите его ко мне.

Мы выполнили просьбу. Несчастная женщина взяла ребенка на руки, крепко обняла, поцеловала и нежно погладила.

— Сынок, прости меня, — в ее глазах появились слезы. — Можете забрать.

Акушерка взяла мертвого младенца и направилась к двери, неся его, как хрустальную чашу. Арина до последнего провожала его глазами. Я снова поразилась внутренней силе этой женщины. Ни истерик, ни озлобленности, ни поиска виноватых.

— Спасибо вам за все, — раздался ее негромкий голос. — Я вижу, как вы стараетесь не ранить меня лишний раз, как нянчитесь, успокаиваете и помогаете. Спасибо.

Я наклонилась и обняла ее. Мне захотелось отдать ей всю любовь, что живет во мне. Она обняла меня в ответ.

— Осталась самая малость, и мы дадим вам возможность отдохнуть, хорошо? — спросила я.

— Хорошо мне уже никогда не будет, — ответила Арина.

— Будет, обязательно будет! — сказала я.

Женщина плакала. Беззвучно, просто текли слезы из глаз.

— Дайте, пожалуйста, мой телефон, я хочу позвонить мужу и сказать, что все закончилось, — попросила она.

— А он сейчас где?

— Дома.

— Так, может, все-таки пусть возвращается? Я разрешаю побыть вам вместе.

— Не нужно, он сейчас с нашими родителями, им вредно оставаться одним, — прошептала Арина и набрала номер. — Дорогой. Я уже родила. Не волнуйся… Как мама? Плачет? Успокой ее. Уже поздно, давайте завтра с утра. Я не хочу, чтобы она видела меня в таком виде. Люблю тебя тоже. Пока.

Вероятно, от сквозняка, в отделении с грохотом захлопнулась дверь. И тут же послышался испуганный голос санитарки: «Конец света!»

Я закончила все манипуляции с Ариной.

— Вас сейчас отвезут в палату. Закончится капельница, мы снимем катетер, и можно будет поспать. Но я еще зайду. Обязательно.

— Спасибо за заботу, — сказала совершенно измотанная женщина.

Снова звонок. Игорь Петрович.

— Вы нужны в гинекологическом приемнике.

В смотровом сидела молодая девушка с растрепанными волосами, вся в синяках, с порезами на руках и лице, в запачканной одежде, смотрела в пол, ежилась и дрожала, хотя в помещении было тепло. Рядом стоял сотрудник милиции.

— Здравствуйте, что случилось?

— Эта гражданка обратилась к нам с заявлением об изнасиловании. Нужен осмотр.

— Проходите, пожалуйста, ложитесь в кресло, — пригласила я страдалицу.

Девушка молча, не говоря ни слова, выполнила мою просьбу.

— Потерпите, пожалуйста, немножко, — попросила я.

Вдруг она спросила, стараясь не смотреть мне в глаза:

— Все страшно?

Я объяснила, что и как.

— Парни из моей группы пригласили меня на день рождения. Мы, конечно, выпили, но не знаю, как они на это решились…

— А откуда у вас раны на лице и руках?

— Когда я сказала, что напишу заявление в милицию, они попытались выбросить меня из окна. Стекло разбилось, я порезалась, но не выпала, — при этих словах ее стало колотить.

— Успокойтесь, вам сейчас ничто не угрожает.

Я помогла ей подняться, одеться, потому что девушка сама не могла это сделать. Мы обработали раны, к счастью, никаких серьезных вмешательств не понадобилось. Когда я оформляла документы, она вдруг с ненавистью стала выкрикивать: «Я хочу их наказать, хочу, чтобы им всегда было так плохо, как мне сейчас, хочу, чтобы их не было на этом свете!»

Мы сделали ей успокоительный укол. Она снова замкнулась и замолчала. Вот так закончился праздник учащихся одного из городских учебных заведений.

В кармане халата зазвенел телефон. Любимцев. Значит, что-то случилось.

— Беги наверх, у нас кровотечение.

Четко и понятно. Проблема и сразу вариант ее решения. Кровотечение — беги. В акушерстве ценится краткое изложение сути.

Преодолев все пролеты лестницы, я вбежала в родильный зал, и у меня потемнело в глазах. В кресле лежала бледная женщина под наркозом, над ней колдовал Любимцев, контролируя показатели на мониторе и скорость введения растворов. Давление было на нижней границе нормы, пульс частил и перескакивал через цифру сто. Лаборантка выдавливала кровь из пальца для анализа, а Исаев проводил ручное обследование полости матки.

— Что у вас?

— Родили, отделился послед, а за ним — настоящее красное море, только без рыбок, — сосредоточившись на операции, почти по слогам произнес Алексей Семенович.

— Окситоцин?

— Капается.

— Что со свертываемостью?

— На данный момент показатели не изменены, — отозвался Любимцев. — Гемоглобин увидим через несколько минут, ведь так? — он повернулся к лаборантке.

— Как только будет готов, я сразу сообщу.

— Леша, что в полости?

— Ничего особенно. Разрыва матки нет, остатков плаценты нет. Вроде все сделал, выхожу. За его рукой появились сгустки крови и большими кусками стали падать в лоток.

Я помассировала матку — расслабляется.

— Давай я осмотрю родовые пути.

В моих руках зажимы отлетали, как мячики у жонглера.

— Все цело, а из матки продолжает хлестать, — взволнованно сказал Исаев.

— Нужно баллон ставить. Оксана, неси его и воду. Сергей Васильевич, что с давлением?

— Держим. Не волнуйтесь, делайте свою работу.

Прибежала лаборантка и сообщила, что гемоглобин упал до семидесяти.

— Нужно капать эритроциты, — отчеканил Любимцев.

— Конечно, зовите Ольгу Олеговну, пусть она этим занимается, — отозвалась я.

Мы поставили баллон, и вроде бы все остановилось.

— Настоящая гипотония. Сегодня часом не полнолуние? А то прилив за приливом, — глянул в окно Леша.

Там снова потемнело, серое небо стало черным, луна спряталась за непроницаемыми тучами и тихо сидела, боясь взглянуть на землю, размытую свинцовым дождем.

— Саша, как твоя спина? — спросила я акушерку, вспомнив ее утренние жалобы.

— Знаете, Ирина Павловна, когда у пациентки началось кровотечение, все как рукой сняло, — рассмеялась она.

— И у меня от страха все суставы задвигались, как новенькие, — добавила пожилая санитарка родового отделения. — Зато сейчас голова разболелась, пойду померю давление.

— Давайте я это сделаю, — предложил Любимцев, а минутой позже озвучил цифры. — Сто восемьдесят. Сам измерил, сам и полечу. Закатывайте рукав для укола.

Осенний вечер

В окнах свет рисует кистью.

Холодный ветер

Зло дробит витраж из листьев.

Поток дождя

Смывает с улиц крохи жизни.

Везде вода,

А путь к спасению не ближний.

Стальное небо

Делит мир на до и после.

Кто с Богом не был,

Тот не сможет быть