— Леша, ты еще скажи, что жизнь — это скоростная трасса к смерти, — вставил Любимцев. — И чтобы окончательно убедить нас в своей развитой способности философствовать, добавь, что конец — это начало другого конца.

— Вот вы, Сергей Васильевич, как оказывается, прекрасно оперируете словами, а я неплохо оперирую людей, — гордо отчеканил Исаев.

— Один-один, — подытожил Парамонов.

— Люди всячески пытаются создать иллюзию продолжающейся жизни на Земле, делают чучела животных, мумифицируют людей, один мужчина в Индии заказал себе восковую фигуру умершей жены и живет с ней, — продолжила я начатую тему. — Я так понимаю, это тоже вынужденный обман для того, чтобы справиться с болью потери.

— Нужно признать, что все нами обсуждаемое — очень сложная тема, которая, кстати, не совсем подходит для праздничного обеда. Но вывод из всего делаю один: наша основная задача как врачей — помогать людям справляться с болью, физической и душевной, и любые средства в этом хороши, даже обман, — безапелляционно завершил Любимцев.

— На этом предлагаю закончить нашу беседу, — сказала Ольга Олеговна, и все единодушно согласились.

Мы стали убирать со стола. Когда я домывала последнюю тарелку, ко мне подошел Парамонов.

— Как настроение, Игорь Петрович? — поинтересовалась я.

— Великолепное, но я не расстраиваюсь! — ответил он и добавил: — Ирина Павловна, вы счастливы?

— Даже не думай, Игорь! Нет в квадрате! — я вдруг перешла на ты. — Видишь на пальце кольцо — это мое все. Я понимаю, что ты сейчас в полной неразберихе и хочешь простого человеческого тепла, но рассматривай реальные варианты решения проблемы. Их, поверь, немало. И они — не я. Вообще, для меня производственный брак — вещь, не удовлетворяющая установленным требованиям.

«Вот тебе, дорогой муженек, и «поделись с ними моей любовью». Еще один такой совет, и на следующее дежурство с Парамоновым пойдешь сам, а там делись с ним, чем хочешь!» — мысленно заявила я любимому.

Игорь Петрович ничего не сказал, но я почувствовала, что решимости после моих слов он не потерял. Ну, как есть. Если ему легче сейчас быть к кому-то приклеенным, путь за это держится, я пока не стану обрывать нить его умиротворения.

Малыми шагами двигаюсь вперед.

В ритм не попадаю, сил недостает.

Путаю дорогу, чувствую — пропал.

То, что будет трудно, я не ожидал.

Каждое движенье болью отдает.

Посижу, возможно, все сейчас пройдет.

Есть надежда все же до тебя дойти,

Только бы не сбиться с верного пути.

Я встаю, не нужно мне себя жалеть.

Не боюсь внезапно духом ослабеть.

Звон на колокольне, чудо-образа…

И смотреть хочу я лишь в твои глаза.

Глава 8

Я снова спустилась к Арине.

В соседней предродовой педиатр Ольга разговаривала с роженицей:

— Беременность далась мне легко, я была занята работой, а с первого дня декретного отпуска пошла на курсы. Там меня все время отправляли домой отдыхать. Но мне нравились лекции, работа в библиотеке, а самое главное — общение. Помню, когда в аудиторию входил профессор и громогласно приветствовал нас: «Здравствуйте, товарищи курсанты!» — малыш тут же переворачивался внутри меня с ног на голову.

— Здорово! Вы такая молодец! А я вот весь декретный отпуск шила одежки для ребенка.

— Нет, это вы молодец, а я рабочий ишак, что в принципе для семьи вредно.

— Вы врач, вам нужно много учиться, чтобы правильно лечить нас, пациентов!

— Пусть будет так! Ну и вот. Я отучилась и через два дня после завершения занятий ночью у меня начались схватки. Вначале я не сообразила, что это они, просто потягивал живот. Боли усилились. Я разбудила мужа, и он вызвал скорую помощь. Не могу сказать, что по-особенному готовилась к родам, просто следовала совету одной коллеги: «Тренируй мысли». И каждый день стала представлять себе, как это может быть, что я буду чувствовать и делать в той или иной ситуации. Еще дала себе слово ни в коем случае не кричать. Так и сделала. Сообразила, что схватка длится около минуты, эту минуту страданий можно и перетерпеть.

— Здорово! Хороший совет! Мне сейчас ничего не болит, но, когда все начнется по-настоящему, я стану вести обратный отсчет боли по секундам, — умилилась рожающая слушательница.

— Сначала схватки были слабыми, потом начались настоящие. Я пыталась спасаться и массажем, и теплой водой, и правильным дыханием. Потом стало совсем невыносимо. Появилось ощущение, что у меня выламывает кости таза. Акушер решился меня обезболить. Немного помогло. Я чуток даже вздремнула. Еще несколько часов — и потуги. Ребенок был крупный, далось мне это непросто.

— Извините, что перебиваю. То есть у вас живот совсем не болел? Только кости?

— В основном. Потуг я не чувствовала. До сих пор не могу объяснить, что это такое. Не было у меня непроизвольного сокращения мышц брюшного пресса, настолько они растянулись к концу беременности. Я стояла и просто наклонялась, когда мне командовали.

— Бывает же такое! — изумилась женщина.

— Бывает и не такое. Роды настолько вымотали меня, что практически не осталось сил обнять дочь. Но хорошо помню: в маленьких глазках была такая осмысленность, что я удивилась. Невероятное чувство охватило меня. Не знаю, как это описать, не придумано таких слов. Это что-то неземное, — глаза Ольги стали влажными от приятных воспоминаний.

— А как вы потом с ребенком управлялись? Не было тяжело?

— В послеродовом отделении я не могла ни на секунду отойти от моей малышки. Из 24 часов в сутки я была рядом с ней 23 часа и 55 минут. Это невообразимая привязанность. В один момент мне стал никто не нужен. Смысл жизни поменялся на 180 градусов. Не знала, что во мне такой мощный материнский инстинкт. Ты начинаешь жить только своим ребенком, ее дыханием, улыбками, лепетом. Сейчас она с моими родителями, и я каждую минуту думаю только о ней.

— Здорово! Так мне про роды никто не рассказывал!

Я тихонько порадовалась этой беседе. Искренние слова быстро доходят до души и сердца.

Зашла в предродовую к Арине. Девушка тихо с кем-то разговаривала по телефону, увидев меня, быстро его отключила. На ее лице было все то же спокойствие.

— Арина, мне нужно вас осмотреть, чтобы понять, как продвигаются роды.

— Надеюсь, все идет как нужно. Чувствую внизу давление головки, слава Богу, что вы меня обезболили, и