Шрифт:
Закладка:
Я вытащил из стопки нужную папку, открыл ее и переписал в блокнот адрес. Затем взялся за телефон и набрал номер Фомы.
В приемной послышалась мелодия звонка, а затем и торопливые шаги слуги. А через секунду дверь открылась, и на пороге кабинета появился сам Фома.
— Искали, вашество? — уточнил он.
Я кивнул:
— Подгони машину, пожалуйста.
— Дела? — удивился парень.
— Попытаемся закрыть одну из заявок.
— Сделаю, вашество, — ответил слуга и вышел из кабинета.
Я же задумался о том, как проще выселить наглую арендаторшу. Можно было попытаться найти в той квартире призраков, которые устроили бы там переполох. Если, конечно, бледная женщина не добралась до них раньше меня. Или можно попросить заняться этим делом Шуйского. Или…
Я довольно улыбнулся от внезапно пришедшей в голову идеи, вышел из-за стола и покинул кабинет.
* * *Нужный нам дом располагался не в самом благополучном районе. А потому очень скоро яркие вывески лавок вдоль дорог сменились более скромными, а затем и вовсе исчезли. На перекрестках желтым светом моргали светофоры, и я не замечал здесь жандармов, которые в это время частенько следили за порядком на улицах. Однако пару раз увидел добровольные дружины, состоящие из парней угрожающего вида в темных куртках с красными повязками на предплечьях.
Когда мы прибыли на место, сгустились сумерки.
— Здесь, вашество, — пробурчал Фома, остановив машину неподалеку от серой девятиэтажки.
Я кивнул, рассматривая дом. Меня не интересовали балконы, завешанные бельем. Важнее был рисунок монархистов на торце здания. Он оказался перекрашен октябристами. Значит, черносотенцы уже не имеют реальной власти в этом районе. Для меня это было большим плюсом.
Во дворе было практически пусто, если не считать бабушек, которые заняли лавки у освещенной фонарями центральной парадной. Они хищно осматривали территорию в поисках тех, кому можно было перемыть косточки. В углу двора, на специально отведенном месте, жильцы выгуливали собак. Аккуратные клумбы внутри автомобильных покрышек располагались вдоль дорожек. А детская площадка с яркими горками и песочницей был пуста.
— Подожди меня в машине, — попросил я и вышел из авто.
— Вы уверены? — озаботился Питерский, выбираясь из салона. — Местечко тут хоть и не гиблое, но все же…
— Не переживай, — отмахнулся я. — Лучше подыши воздухом.
При моем приближении бабушки у парадной всполошились. Одна из них, в ярко-красном платке, повязанном поверх седых волос, поправила на переносице очки в роговой оправе.
— Здравствуйте, — вежливо кивнул я.
— И вам не хворать, коль не шутите, господин хороший, — проскрипела старушка. — Чего это вы забыли в наших местах в такое-то время?
— В какое «такое»? — удивился я.
— В потемках ничего хорошего ждать не приходится, — философски ответила собеседница. — Порядочные люди являются засветло. Только шкода всякая тащится, как солнце зайдет. Вы, судя по костюмчику и ботинкам, господин важный. Так и чего ж вам надобно в наших местах?
— Хотел поговорить с вашей жиличкой. Той, которая квартиру заняла и съезжать не хочет.
— Машка-прошмандовка, — выдохнула старушка в синем платке и зло засопела.
— Это вы к ней такой наряженный направились? — вновь взяла слово первая бабушка, явно главенствующая в этой компании. — Напрасно, господин хороший! Там вас из этого костюмчика враз вытряхнут. Иль по-хорошему, иль по-плохому.
— А в чем разница? — уточнил я.
— По-хорошему — это сдернут с вас пиджачок и выкинут на лестницу. А по-плохому — за стол посодют, картишки раздадут, разговоры начнут разговаривать. Сами не заметите, как останетесь без портков, да еще и должны дурным людям. В любом случае ничем хорошим это для вас не закончится. И если вы решили, что Машка того стоит…
— Прошмандовка, — упрямо вставила дама в синем платке.
— Она самая, — подтвердила третья старуха, которая до того молчала.
— Мутная она девка, — продолжила главная. — Здоровается через губу, заглядывается на чужие балконы… Вчерася пострелышам сигареты совала, а сама расспрашивала, где их бати работают. Я ее погнала тряпкой, так она на меня фыркнуть пыталась.
Остальные старушки заскрипели, и я не сразу понял, что они таким образом хихикают.
— Только на нас коситься — себе дороже.
— И почему же? — поинтересовался я по-доброму.
Три старухи враз подняли головы, и я едва не попятился. Зрячей была только та, что в красном платке. Оставшиеся две смотрели на меня мутными белыми глазами. Но стоило главной прикрыть веки, как у каждой соседней бабушки проявлялась радужка и ясный зрачок.
— Ведьмы мы, господин хороший, — заговорщически сообщила мне третья бабушка. — Следим за порядком тут, снаружи.
— В Синоде зарегистрированы? — неожиданно деловито спросил Фома, подойдя ко мне со спины.
— А вы зачем интересуетесь? — тотчас уточнила бабушка в красном платке, но голос ее дрогнул. Видимо, она не ожидала такой реакции.
Но Питерский окинул компанию внимательным взглядом и сунул руку в карман. Троица напряглась, но спустя секунду парень вынул кулек с крупными семечками.
— Интерес у меня не простой, девицы-красавицы, — произнес парень. — Угоститесь семечками?
— Только не сорить! — предупредила бабулька в синем платке.
Парень дружелюбно улыбнулся:
— Что ж я, варвар какой, чтобы ваш двор портить?
— Так на каком этаже Машка живет? — быстро уточнил я.
— Прошмандовка на шестом обитает, — отмахнулись от меня ведьмы.
Они во все глаза смотрели на моего помощника. Точнее, в два глаза, которые появлялись по очереди у каждой из старух. Откуда ни возьмись возник раскладной стульчик, который они и предложили Фоме.
— Благодарствую, дамы, — мягко проговорил помощник и принялся рассыпать по сухим ладошкам жареные семечки, приправленные солью.
Я же поднялся по ступеням крыльца. Домофона на двери не было, так что я спокойно вошел в