– Нет, мама, – отмахнулась Рита, – ничего такого, мы просто… Просто сидели в парке на траве, вот меня и засыпало листиками.

Рита хихикнула, приглашая мать присоединиться к своему веселью, но мама хмурилась и испытующе глядела на дочь.

– Рита, скажи мне правду, – наконец выдавила она из себя, – вы целовались?

Рита густо покраснела. Она очень не хотела лгать матери – это казалось ей кощунством. Как стыдила ее мама в детстве, когда Рита соврала, что не пойдет в школу, потому что у нее болит живот. Причитания мамы и ее слезы Рита запомнила на всю жизнь и поклялась себе тогда больше не обманывать маму и не расстраивать ее никогда. В конце концов, жизнь и здоровье мамы были в ее руках…

Впрочем, мама не поняла причины замешательства Риты. Она порывисто обняла дочь и поцеловала ее. Потом тревожно заглянула ей в глаза.

– Но ведь дальше этого не шло, Рита? – с беспокойством спросила она. – Ты ведь не позволила ему… большего?

– Нет, мама, – убитым голосом сказала Рита, – конечно, нет…

На следующий день урок в десятом классе стоял последним по расписанию. Радуясь возможности поговорить с Викой наедине после урока, Рита вошла в класс и оглядела присутствующих.

– А где Рогова? – удивленно спросила она, оглядывая ребят. – Алена, ты что-нибудь знаешь?

– Она ушла после первого урока, – поколебавшись, ответила Алена, – сказала, что заболела и мама напишет объяснительную, если нужно.

– Понятно, – пробормотала Рита, – ну что ж, начнем урок…

Этих записок за пять лет у Риты скопилось великое множество. Мама Вики Роговой не любила приходить на родительские собрания в школу, отделываясь короткими записками-объяснительными. За годы классного руководства Риты мама Вики появилась в школе лишь однажды – когда дочка оканчивала пятый класс.

Появилась она тогда не одна, а под руку с высоким импозантным мужчиной.

«Мама вышла замуж», – рассказывала всем тогда гордо Вика.

Впрочем, радость оказалась недолгой – пара разбежалась спустя полгода после свадьбы. О родном отце Вика не рассказывала ничего.

Жив он или нет – в школе не знали: в графе «отец» стоял прочерк, а спросить об этом, конечно, было неудобно. Хотя Рита смутно припоминала, что Вика как-то приносила на классный час маленькую фотографию красивого русоволосого мужчины…

Возможно, расти Вика в полной счастливой семье, такого бы не случилось… А может быть, дело вовсе и не в отношениях между родителями? Может быть, что-то упустила она, Рита? Не преподала важный урок, не предостерегла, не предупредила? Завуч, если узнает о новости, обязательно обвинит в этом классного руководителя…

«И полетит моя голова с плеч – наверняка!» – горько думала Рита, в тысячный раз набирая номер мамы Вики.

На том конце провода не спешили брать трубку. Интересно, а она вообще в курсе, кто это ей звонит и зачем?

– Что ж, придется идти к ним домой, – подумала Рита, собирая толстые пачки тетрадей.

Согнувшись в три погибели под тяжестью сумки, она потащилась к выходу, шаркая, как старушка.

Дверь долго не открывали. Отчаявшись, Рита уже собиралась уходить, когда вдруг замок щелкнул и из двери показалось заплаканное личико Вики.

– Здрасте, мамы нет, она в командировку уехала, – шмыгнула носом девушка. – Рита Вилевна, я приболела немного, справку принесу после выходных, хорошо?

– Можно войти? – попросила Рита.

Вика, поколебавшись, кивнула и посторонилась, давая учительнице пройти.

– А когда мама вернется? – Рита вошла вслед за Викой и огляделась.

Просторная, стильно обставленная квартира выглядела нежилым гостиничным номером.

– Не знаю, наверное, дней через пять. Мама редко бывает дома, – горько сказала Вика. – Может быть, чаю?

– Нет, Вика, спасибо! – покачала головой Рита. – Я, собственно, пришла поговорить с тобой. Что ты собираешься делать?

– А-а… Вы по поводу профориентации, – с облегчением выдохнула Вика. – Я подходила к Ирине Анатольевне по поводу результатов тестирования, она сказала…

– Я по поводу твоей беременности, – оборвала ее Рита. – Так уж получилось, что я все знаю, Вика, еще с первого сентября. Поэтому сейчас нам лучше сесть и спокойно поговорить обо всем. И не бойся, пожалуйста, я тебя в обиду никому не дам. Кстати, а мама знает?

Глава 20

Ссобытий того страшного вечера прошло уже почти две недели. Маму увезли в психоневрологический диспансер. И все это время меня не покидает чувство, что я ее… предала.

– Любонька, я не хочу никуда ехать, – испуганно говорила мама, оглядывая санитаров. – Куда эти люди меня ведут?

– Мамочка, там тебе будет хорошо, – весьма неубедительно врала я. – Там тебя вылечат, мам. Вот увидишь.

– Где будет хорошо? В психушке?! – мама вдруг поняла, что происходит, и принялась вырываться из рук крепких санитаров. – Не поеду никуда!

– К сожалению, без согласия пациента мы не имеем права забирать, – быстро сказал один, отпуская маму.

– Да вы что, она же не понимает, что делает! У нее мания преследования! Она сегодня ребенка на улице оставила, а завтра что будет?! – возмутился Серега. – Так, забирайте без разговоров!

– Нет, – уперлись санитары. – Пусть пишет согласие. Мы не имеем права…

– Вот вам согласие, ребят! – Серега выудил из портмоне две пятитысячные купюры. – Вот тебе… И тебе, держи!

– Ребенка на улице оставила, говорите? – протянул один, пряча бумажку. – Ну, это другое дело…

Мама уже не сопротивлялась, а просто тихо и жалобно плакала. Мое сердце рвалось от жалости к ней, но умом я понимала, что маме нужно лечение.

– Мамочка, все будет хорошо. Я приду к тебе завтра! – пообещала я.

– Завтра нельзя, передачку принесете в выходные, – бодро отрапортовали санитары. – Телефоном пользоваться тоже нельзя. Да не волнуйтесь вы, все хорошо будет… Навещать сможете через недельку, когда в санаторное отделение переведут…

– Мам, ну ты как вообще? – осторожно спросила я, оглядывая маминых соседей по койкам.

Мы с Аркашей приехали проведать маму сразу после того, как нам разрешили посещения.

Палата была трехместной и очень неуютной. Стены, выкрашенные в зеленый цвет, действовали угнетающе, кровати были самыми простыми – с металлической неудобной решеткой. Телевизор, холодильник и электрочайник здесь тоже отсутствовали.

На одной койке лежала женщина с грустным, каким-то отрешенным лицом. Никак не отреагировав на мое робкое «Здрасте», она тяжело вздохнула и закрыла глаза. Другая койка принадлежала молодой девушке, которая выглядела очень спокойной и умиротворенной.

«Интересно, а почему она здесь? Вроде нормальная», – удивилась я про себя.

– Плохо, Люба, – пожаловалась мама. – Мне все время какие-то препараты вкалывают. Я у них спрашиваю – какие, а они не отвечают или вообще говорят, что меня это не касается. Ну