Шрифт:
Закладка:
– Поняла, – спокойно ответила Жанна. На бесстрастном лице невозможно было прочесть ни одной эмоции. – Всего хорошего тебе, Любаш!
Я стала спускаться по лестнице, ожидая услышать звук захлопнувшейся двери. Его не было, и я удивленно обернулась.
Жанна стояла на пороге квартиры и глядела на меня.
– Знаешь, Люб, – сказала она тихо, – а я ведь когда-то думала, что мы с тобой сможем стать настоящими подругами. Как же я ошибалась! – И, качая головой, она закрыла дверь.
Нет, вы видали?! Подругой она мне хотела стать! Тамбовский волк – тебе подруга, ясно?! А потом она мне что предложила бы? Стать второй женой в гареме у султана и делить Сережу на законных, дружеских основаниях? Ну нет!
Я вышла во двор и стала озираться по сторонам. Мамы с Настей не было ни на лавочке у подъезда, ни на качелях во дворе. Наверное, я слишком задержалась и они, устав ждать, решили сами пойти к парку. Вот только почему не предупредили меня?
Я вытащила из сумки мобильный и набрала номер мамы.
«Абонент недоступен», – сообщил равнодушный женский голос.
Ладно, наверное, забыла зарядить телефон…
Я обежала парк ровно три раза, осмотрела все детские площадки и скамейки у озера. Под конец я уже громко кричала «Настя! Мама!», не обращая внимания на удивленных прохожих.
Их нигде не было.
Стараясь не поддаваться панике, я вернулась к дому Жанны в надежде, что они вернулись туда и ждут меня. Скамейка по-прежнему пустовала.
Спокойно! Не могли же они исчезнуть с лица земли. Может быть, мама меня не так поняла, и они ушли домой?
Я ринулась домой, взлетела на наш этаж без лифта и только у порога поняла, что дома никого нет. Едва не зарыдав от ужаса, я вновь вытащила телефон и набрала номер Сережи.
– Вызывай полицию! – заорал он, выслушав меня. – Я же тебе говорил, что ей нельзя доверять ребенка, я же тебе говорил!!! Как ты могла оставить нашего ребенка с сумасшедшей старухой? Что тебе вообще понадобилось у Жанны?!
Серега все никак не мог успокоиться. Таким взволнованным я его никогда не видела. Он чуть ли не рвал на себе волосы от досады и кидался к телефону стразу же, стоило ему зазвонить.
– Я же тебе уже сказала, мама – не сумасшедшая! – устало сказала я.
Шел второй час ночи, но в доме все еще никто не спал. В полицию об исчезновении мамы и Насти мы сообщили сразу же. Нам велели сидеть у телефона и ждать звонка.
– Алена, иди ложись, завтра рано в школу вставать…
– Будут новости – сообщите, я спать не буду! – сказала Алена, скрываясь в своей комнате.
Серега испепелил меня яростным взглядом.
– А к Жанне пошла затем, чтобы перетереть за жизнь? – зло спросил Серега, проверяя в тысячный раз, правильно ли лежит телефонная трубка. – Или хотела проверить мои слова? Самой не надоело?! Сколько можно следить, вынюхивать, докапываться до каждого слова или поступка?! Я тебе тысячу раз говорил: прекрати страдать фигней, займись собой, детьми, каким-нибудь делом! Из-за тебя мы можем потерять Настю, ты понимаешь это?! Кто знает, что в голове у этой сумасшедшей?! А если ей в голову взбредет продать ребенка цыганам?! Или оставить ее одну где-нибудь и уйти?!
В голосе Сереги послышались истеричные нотки. Он вновь забегал по комнате, напоминая суетливого енота в тесной клетке. Чувство вины, охватившее меня пятью минутами ранее, исчезло, как капля воды на горячей сковородке.
Я уже открыла рот, чтобы заорать в ответ, но тут телефон зазвонил. Мы в ужасе уставились друг на друга.
– Ответь ты, – сказала я тихо.
Больше всего на свете я боялась услышать страшную и непоправимую новость.
– Алло! – закричал Серега. – Алло, я слушаю! Да. Да! Мельникова Настя. Семь лет. Какое отделение? Понял! Еду!
– Что сказали? Они в полиции? – спросила я, наблюдая, как Серега вынимает из комода документы.
– Настя там одна! – бросил на ходу Серега. – Эта оставила ребенка на оживленной магистрали одного и усвистала. Инопланетяне, наверное, за ней прилетели.
– Не смей так говорить! – закричала я. – Мама – больной, старый человек, ей могло стать плохо! Подожди, я с тобой! Алена, закрой дверь!
Настя была цела и невредима, но казалась немного перепуганной, и глазки ее были заплаканы. Перед ней стояла нетронутая чашка с чаем и лежала булочка-слойка: очевидно, сердобольные полицейские пытались ее накормить.
– Солнышко! Как ты, малыш? – бросились мы к ней. – Как ты себя чувствуешь?
– Настя, а где бабушка? Где вы с ней были? – спросила я с тревогой.
– Бабушка мне сказала сидеть на лавочке и никуда не уходить, – сообщила Настя и потерла сонные глаза. – А потом она не пришла, и я пошла искать ее. Вот. А мы домой поедем сейчас? Я спать хочу.
Написав заявление о пропаже пожилой женщины и описав подробно ее приметы, мы вернулись домой.
Дверь открыла Алена. Всхлипнув, она кинулась обнимать Настю, а потом подняла на нас большие глаза.
– Бабушка вернулась сама, – сказала она. – Сказала, что ничего не помнит. Прошла к себе в комнату и легла спать…
– Я ее сейчас убью! – зарычал Серега, кидаясь в спальню.
Я перегородила ему дорогу, не давая пройти.
– Она больна! – яростно сказала я. – Больна и не виновата в том, что с ней происходит! Давай вызовем психиатрическую бригаду!
Серега кивнул и вытащил мобильный.
Я тихо приоткрыла дверь и заглянула в комнату.
Мама спала как ребенок, подложив под голову ладошку и приоткрыв рот. Из-под одеяла высовывались ноги, обутые в черные полуботинки.
– Прости, мама, – прошептала я, глотая слезы. – Прости, но в больнице тебе будет лучше. Тебя там вылечат, мамочка… Все будет хорошо!
Глава 19
Подслушать весь разговор Рите не удалось. Парочка, раздраженно переговариваясь, вскоре ушла. Из всей беседы Рите было ясно одно: парень совершенно не рад предстоящему отцовству, а Вика, скорее всего, останется один на один со своим отчаянием и ужасом.
Рита не помнила, как в тот вечер добралась до дома. В голове крутилась лишь одна мысль: «Что теперь делать?»
Опомнилась Рита только от громкого маминого возгласа:
– Ритонька, что с тобой?! Он к тебе приставал?!
– Эээ… нет, – машинально ответила Рита, проходя в комнату и сбрасывая с плеча тяжелую сумку с тетрадями. – С чего ты взяла?
– Да посмотри на себя! Платье на подоле порвано,
