— Да, а с какой целью? — вежливо поинтересовался Гуров.

— У каждого свои целеполагания. Кто-то жаждет женской силы и поклонения, кто-то стремится проработать прежние ошибки в отношениях, кто-то — успокоиться и обрести гармонию с окружающей действительностью, которая часто так жестока к нам.

— Ну а чаще всего чего жаждут-то? — допытывался Стас.

— Получить, что пожелаешь, — наивно призналась Катя.

— Что пожелаешь, — повторил Лев Иванович. — И это работает именно так: в правильное время в надлежащем месте произнести потаенные слова…

Девушка надула губки:

— Ох, как упрощенно, по-мужски вы на все смотрите! Конечно, этому предшествует серьезная работа, подготовка, надо приобрести навык, потрудиться, а то и… — она замешкалась, подбирая слово.

— Жертву принести? — невинно подсказал Крячко.

— А хотя бы! — с вызовом заявила Катя. — Жертву, да! Конечно, не сорок черных кошек или там горлиц, но спокойствием пожертвовать надо, самомнением, временем…

— Временем, — снова повторил Гуров. — А ведь это, Екатерина Алексеевна, бесценный дар. Как это там: дорожите временем, ибо дни лукавы?

— И снова вы в плену своих предрассудков. Это нормально. — Теперь она говорила уже с некоторым превосходством в голосе — точь-в-точь как воспитательница прилюдно обделавшемуся малышу. — Время — это фикция, придуманная самими людьми для фиксации изменений в природе.

— Мощно, — подумав, заметил Станислав, — но, знаете, моя поясница по утрам навязчиво утверждает, что года — не шутки. Ну а как сами-то, получаете, что желаете?

— Сразу видно, что вы не специалист.

— Что вы, Катенька, я не претендую.

— Конечно. Всегда получаешь то, что полезно, — уверенно заявила она и даже пальчиком в небе повертела, — если желаешь того, что тебе во благо!

— То есть смысл в том, чтобы желать только того, что реально получить? — коварно спросил Гуров.

Однако Катя, видимо, почуяв ловушку или издевку, решила прекращать метать бисер перед свиньями:

— Это долгая история, путь, на который надо выходить с желанием, открытым сердцем и доверием. У вас, Лев Иванович, ни того, ни другого, ни третьего.

— И я не претендую, Катенька, — заверил сыщик, — но все-таки. Если, скажем, прямо сейчас мне нужна новая машина…

— У вас и эта вполне ничего, — заметила Катя. — Но, если хотите принять, у меня лично был опыт: нужна мне была очень машина — и она появилась.

— Сама по себе? — шутливо уточнил Крячко. — Завелась и под окна приехала?

Катя, розовея оттого, что ей не верят, хорохорилась:

— Смейтесь, смейтесь! А вот было. Я поработала хорошо.

— Ну, ну, Катя, вы мечтательница и плутовка. И что же, к примеру, за машина? — подначил Станислав. — Наверное, розовый «Кадиллак»?

— Самая обычная «БМВ», — колко ответила Катя, — серебристо-голубая, как туман…

— А… — начал было Крячко. И осекся.

— Катенька, я боюсь вас обидеть недоверием, — мягко начал Гуров, помолчав, — но все-таки спрошу: где же она, машина?

— Она стала мне не нужна и просто исчезла, — высокомерно ответила Катя.

— Может, ее угнали? — попытался уточнить Станислав.

— Я поняла, что это не мое. И вообще, вы можете хотя бы на минуту представить, что у кого-то могут быть иные приоритеты в жизни, нематериальные?

Гуров попытался сгладить ситуацию, ответив, что, мол, ясное дело, понимаем, не беспокойтесь. Однако она, накрутив себя, не собиралась успокаиваться:

— Я и турбазу выкупила не для того, чтобы заниматься пошлостями. Я не из тех, кто делает деньги на святынях!

— Вы имеете в виду местные достопримечательности…

— Пусть так. Я не хозяйка этих земель, они никому не принадлежат, я лишь хранитель, спасаю уникальные места от погибели! Вы же знаете, у нас как — стоит отвлечься, и тотчас вырастают карьеры или пошлые элитные так называемые поселки.

— Не слишком ли большую ношу вы на себя берете? — спросил Гуров вполне серьезно. — Мало купить, надо же еще содержать, платить налоги…

— Справляемся! Вы же сами проверяли, разве что-то не так? Первый раз, второй — деньги дожидались меня сами, прямо вот тут, на столе под окном. — Она указала рукой — точь-в-точь как делал Великий Карачун, пока не стал Дедом Морозом.

— А в третий раз? — быстро спросил Крячко.

— В третий раз вселенная послала нам хорошую женщину, — объяснила Катя. — Она такая появилась ниоткуда, спасла — и как будто в воздухе растворилась.

— Как машина, стала ненужной? — едко уточнил Гуров.

— Как фея!

— Да уж…

— Мир не без добрых людей, — твердо заверила Катя, — вот понадобится мне хоть мильон, хоть сто тысяч мильонов — будут и мильоны!

Станислав, посерьезнев, снова попытался достучаться до этого сознания, замутненного идеей иждивенчества, возведенного в абсолют:

— Слушайте, но если у вас прибавилось, у кого-то же должно убавиться, с этим-то как разобраться? По совести если…

Катя тотчас отбрила, также несколько резче, чем положено при беседе со старшими:

— А другие не ведут себя так, как будто одни на земле? Поглощают, присовокупляют землю к земле, проглатывают все и растворяют, как черные дыры. Я же очень надеюсь, что, пока жива, на этих землях все останется так же, как и теперь. Не появится ни новых церквей, ни новых развалин.

Станислав, отставив очередной пряник, подумал удивленно: «Ничего себе понесло девицу, что это за приступ мизантропии?» Гурова же посетила иная мысль, глупая, смешная, — и все-таки он отрешенно, как в первый раз, сугубо профессионально осмотрел девушку с ног до головы.

«Нет, нет, быть не может, чтобы она могла на кого-то руку поднять. Слишком тоненькая, слишком субтильная, слишком неловкие, искренне легкие движения, походка… близорука, истеричка — такая и с гусем не справится. И, откровенно, ведь почти недоумок. Да и чуть понервничает, заикаться начинает, и это не блеф, не имитация. Вряд ли до такой степени лицедейка. А если так, то она гений, что вряд ли».

Да, умом Катя не блистала, но зато эластичности ей было не занимать, быстро она восстанавливала форму и приходила в себя. Только-только вываливала на головы непосвященных вселенские тайны, а теперь уже по-светски прихлебывает из чашечки и щебечет о том о сем, не без кокетства приглашает уважаемых уже гостей неформально, без чинов, в поход по местным достопримечательностям.

Тут из-за окна раздался вой — сначала еле слышно, как будто на пробу, потом все громче, увереннее и, наконец, зазвучал самозабвенно, с коленцами.

Сыщики успели увидеть лишь, как невозможно выкатились из орбит Катины глаза, как некрасиво раззявился, сделался квадратным аккуратный ротик, как милое личико налилось густой кровью. Завопила она нутряным, хриплым голосом так, как перед смертью.

Глава 26

От неожиданности и дикости ситуации они не сразу сообразили, что и делать.

Катя, сползши на пол, растянулась, выла, колотила