— Я тоже тебе нравлюсь, и ты хочешь дать мне еще один шанс.

Мотаю головой и с вызовом произношу:

— Условие такое. Я проведу вам экскурсию по городу, и вы подпишете со мной договор на публикацию книги.

— Нет.

Ну и отлично. Прогулки не будет.

— Я подпишу с тобой договор, — продолжает он, — если эта прогулка станет незабываемой. Ты должна постараться. И у меня будет еще одно условие. — Босс чуть склоняется ко мне. — А если прогулка станет незабываемой для тебя, ты пойдешь со мной на свидание.

Поднимаю голову — мол, я не робею, ничуть — и тотчас же жалею об этом. Мой взгляд упирается в его губы. Чувственные губы опытного мужчины, красивого, умного, дико сексуального, которые я столько раз целовала, перевоплощаясь в героиню. Интересно, какие они на вкус?..

— Ладно. Пойдемте, — сухо говорю я и выхожу из лифта.

На улице босс направляется к Тесле. Я его останавливаю.

— Я сказала: «Пойдемте», а не «Поехали». Это, в основном, пеший маршрут.

Посмотрим, кто сойдет с него первым.

Глава 18

Мы идем по тенистой улице, молчим. Я усиленно обдумываю наш маршрут — ставки высоки, и я должна быть на высоте. А босс, похоже, без Теслы чувствует себя не в своей тарелке.

— Как у вас здесь тихо… И столько зелени… — перебивает он мои мысли.

— Да, очень тихо. Это кладбище. Кальварийское. И, кстати, оно получило статус историко-культурной ценности как объект международного значения. Здесь есть часовни девятнадцатого века.

— Это тоже пункт в твоем романтическом путеводителе? — интересуется босс.

Пожимаю плечами.

— Смотря, какое у вас чувство юмора. Но вообще, кладбище просто по пути к метро.

В метро я первой прохожу через турникет и даю боссу свою банковскую карту, чтобы на месте оплатить проезд, а не стоять в очереди в кассе. Босс возится с картой, не сразу понимает, в какой турникет идти — это очень веселит. Город будто не впускает его, чужака. Чувствую себя главной.

— Я обычно езжу на машине, — ворчит он. И сразу же дразнится: — У вас только три линии. Это что за метро такое?

— А схема вашего метро выглядит так, будто кто-то по стеклу кулаком ударил.

Босс прищуривает глаза.

— Это же не твоя шутка! Нехорошо воровать контент, писательница!

На такой волне мы и едем до самой станции «Восток». Здесь находится Национальная библиотека, построенная в виде алмаза высотой в семьдесят метров с хвостиком.

Мы поднимаемся на двадцать второй этаж в кафе. Здесь я покупаю «с собой» боссу американо, себе латте на кокосовом молоке — люблю этот вкус. Со стаканчиками кофе мы поднимаемся по лестнице на этаж выше — на открытую смотровую площадку.

Босс присвистывает:

— Красиво! А с земли закат почти не был виден.

— Да, такой лайфхак, — говорю я тоном прожженного экскурсовода.

Рельеф городских крыш, будто облитый тонким слоем оранжево-красного сиропа, действительно впечатляет.

Я видела сотни пылающих закатов, но каждый раз чувствую что-то особенное, будто совершается таинство. Украдкой смотрю на босса. Испытывает ли он что-то подобное?

Закат мягко подсвечивает его лицо, мой город отражается в его солнцезащитных очках. Это тоже очень красиво. Я словно уже видела похожее… Во сне. Мы с Мэттом сидели на крыше многоэтажки, свесив ноги, так же о чем-то беззаботно болтали, и мне с ним было так же легко.

Тогда между Мэттом и Матвеем была настолько широкая пропасть, что мне и в голову не приходило их сравнивать. А сейчас я тайком поглядываю на мужчину, вдохновленно рассматривающего закат, и не сразу могу понять, Матвей это или Мэтт.

Он отхлебывает кофе:

— О, без сахара!

— И, что важнее, без соли, — парирую я.

Босс улыбается.

— Я и не представлял, в какой опасности находился у тебя дома. — Протягивает стаканчик. — За встречу?

— За встречу, Мэтт! — говорю я и спохватываюсь. — То есть босс.

Он чуть склоняет голову.

— Я не против Мэтта. Тем более, так друзья звали меня в юности. В любом случае, это лучше, чем босс или Матвей Игнатович. Не хочу сейчас чувствовать себя твоим начальником.

— Буду называть вас Матвей, — говорю я, пробуя его имя на язык. Мне нравится.

Мы легонько чокаемся и отпиваем кофе, глядя друг другу в глаза. Случайно так совпало. Отвожу взгляд, но ощущение соприкосновения уже не сотрешь.

— Как же у вас здесь спокойно… — говорит босс.

С ним сложно не согласиться. Даже сейчас на площадке так мало людей, что кажется, будто мы наедине.

— И чисто.

Слизываю пенку с губ.

Босс бросает взгляд сначала на мои губы, потом вопросительно смотрит мне в глаза.

— Туристы всегда говорят, что у нас чистые улицы, — поясняю я. — Даже в спальных районах.

— Ну да. Такой миниатюрный, тихий, чистый город с европейским оттенком. Знаешь, он очень тебе подходит.

Я задумываюсь над его словами и не сразу осознаю, что мы снова соприкоснулись взглядами. Делаю вид, что меня очень заинтересовали голуби, стайкой парящие под нами.

— Интересное наблюдение, — говорит босс. — Когда читаешь о таком в рукописях, думаешь, как банально! А когда переживаешь сам, кажется, никто подобного в жизни еще не испытывал.

— О чем вы… Матвей? — Едва не сказала «босс».

— Да так, ни о чем. — Он отворачивается и склоняется над биноклем, который больше похож на подзорную трубу. — А это ваш пресловутый проспект Независимости? Я слышал, он претендует на включение в список всемирного наследия ЮНЕСКО.

— Когда-то он назывался проспектом Франциска Скорины. Мне как писательнице это название нравилось больше.

— Мне как книгопечатнику тоже.

Он поворачивается ко мне, и я снова теряюсь. Мы словно подростки. Я так уж точно. Это все вкусный кофе, закат и прекрасный вид на