его разобрали. Видно дорогу по Дону освобождали. Ясно, кому. Но не докажешь. Чутье интригана подсказывало — ненадежный народ в Лебедяни, жди подвоха. Через Дон переправились на вечерней заре. Михаил продрог и устал. Поэтому, выслушав доклад командира гарнизона, попросил истопить баню и разместить на ночлег, отложив осмотр крепости на утро. Кое-какие огрехи за ночь спрятать сумеют, но не все. Он подняться планировал с утра пораньше, так что собирался застать гарнизон врасплох. Прогрелся в бане, поужинал тем, что нашлось у поваров, и лег спать. На всякий случай, как обещал отцу, натянул кольчугу. Но спать в ней не смог. Давило железо, тяжело ворочалась в груди недовольная давлением на нее сила. Снял он железо от греха подальше, поставил две сигналки и щит от проникновения вокруг кровати и уснул. Проснулся, как планировал, только светать стало. У двери наткнулся на самого молдого своего спутника. Тот рассматривал свою кольчугу и чуть не плакал.

— Ты что, Петька, подвываешь, сидишь?

— Так, княжич, выдал мне басурман, оружейник вашего батюшки, кольчугу старую. Говорил, что слегка ее ржа взяла, но кольчуга хорошая, проверенная. Почистишь с маслицем, будет как новая. Я, пока на посту у вашей двери сидел, подумал, что зря время терять, чистить ее стал, а она насквозь дырявая, ржа совсем проела! Кузнец, не знаю, починит ли. Выходит я совсем без доспеха остался! Николай ругаться будет, что за доспехом не уследил, а как тут уследишь, ржа сплошная. Сирота я, приемыш, заступиться некому, вот оружейник и сбагрил мне, что негодно!

Миша подумал, вернулся в свою спальню, поднял с пола свою кольчугу свейской работы, и отдал Петьке.

— Бери, мне она все равно ни к чему.

— Как же, княжич, вы же батюшке ее обещались, не в бою, так на ночь надевать, что бы от воровского ножа уберечься.

— Не могу, Петя. Давит, дар будоражит, так что он волнуется, наружу рвется. Не терпит чародейство железа. Бери. Надевай. Сегодня все равно к кузнецам сходим, попросим твою починить. А пока носи. Отличишься в бою — совсем подарю, запомни.

— А как же вы сами? У дверей-то мы караулим, а что, если ход какой тайный есть?

— Ты подойди, попробуй, к кровати. Иди, иди, не бойся!

Петька попробовал подойти, и налетел на совершенно невидимую преграду. Не пройти!

— Вот, Петька, это моя защитная магия. меня пропустит, чужого нет. Из вас пока только дядьку Николая. У меня его слепок ауры еще с того похода сохранился. Дай руку.

Петька дал.

— Вот, теперь тебя тоже пропустит! Потом Ваську так же пропущу, а больше никого. Ясно? Давай, пойдем, крепость осмотрим. Пока командир не проснулся. Где мой вьюк? Тегиляй промок, доспех тоже, хоть кафтан одену. Негоже воеводе в одной рубашке ходить.

Достал кафтан, шелковый, летний, поверх него однорядку накинул, и мурмолку без меха. Опоясался мечом боярина Воеводина, как положено воину, и вышел вместе с Петькой на стену.

Глава 15

Дождь закончился, погода установилась хорошая, из-за Дона поднималось солнце. Еще два дня и просохнет степь, двинется орда вора Заруцкого на Москву, срывать венчание на царство Михаила. Князь Одоевский с ней схлестнется и погонит на юг, к Лебедяни. Тут и настанет время Муромского себя показать, кровному побратиму помочь. Что же, крепость сложена добротно, даром, что деревянная. Стоит на горе со смешным названием, Тяпкина. С одной стороны Дон, с другой ее омывает речка Городянка с болотистыми берегами. Валы насыпаны, сверху тын дубовый вкопан двумя рядами. Пространство между рядами землей засыпано, утрамбовано. Поверх землицы дубовыми же бревнами мостовая вымощена. Удобно защитникам стоять, да и пушки такая стена выдержит. Обошел стену, проверил бревна тына. Крепкие, ни одного трухлявого. Хорошо. Ворот двое. Одни на реку выходят, другие к полю. Там через ров мостки деревянные проложены, крепкие, но не из дуба, а из сосны, что бы сжечь при подходе недругов. С реки ворота не так укреплены, к ним, видимо, мост наплавной крепился. По берегу до сих пор бочки пустые валяются. И доски. Хорошо. Мост восстанавливать не будем, как-то ненадежен посад на левом берегу Дона. Не понравилось Михаилу, как его голова встречал, какие взгляды бросал. Прошел вокруг стены, посмотрел, как пушки размещены. Две кулеврины по обеим сторонам ворот в степь смотрят, по бокам от них четыре пищали. Прошел всю стену, больше нет! Где две пищали и две кулеврины? Одоевский клялся, что все, отписанное по приказу Шереметьева еще по снегу в крепость доставили! И еще плохо — зелье пороховое сложено прямо на стене, открыто, только от дождя навесом прикрыто, хотя должно быть в казематах, в толще стены, что бы от огненной стрелы не взорвалось. Придется с командиром, замещающим воеводу говорить. Взял на заметку — реку перегородить, да так, что бы со стороны посада быстро снять преграду не могли, выяснить, куда орудия девали, и пороховое хранилище срочно на стене устроить. Спустился вниз, пошел склады проверять. И опять воровство. Склады почти пустые. Нет, так не пойдет! Не готова крепость к осаде и сопротивлению, надо срочно всех собирать и мозги промывать. Чувствуется, собрались пару раз стрельнуть, потом пропустить орду через себя, а то и сдаться. Вышел на площадь, огляделся. Гарнизон только-только глаза продрал. Нужду прямо со стен справляют. Не дело это. Видно, даже нужниками вояки не озаботились. И, пока он все осматривал, никто не поспешил спросить, что тут незнакомое лицо делает? Почему везде ходит и все рассматривает? Вчера его гарнизону не представили, значит, посторонний он для них, никто и не почесался!

Солнце уже высоко поднялось, когда бывший воевода, наконец, выполз. В одном исподнем. Тоже на стену полез, нужду справлять. Михаил схоронился за конюшней, решил послушать и посмотреть, что дальше будет. Николай из конюшни вышел, его увидел, подошел. Миша палец к губам приложил, поманил поближе. Молодежь за их спинами притаилась. К почесывающемуся коменданту подошел какой-то странный поп в черной рясе не русского покроя. Поздоровался с сильным акцентом.

— Кто, Иван Ильич вчера приехал? Что за люди?

— Воевода обещанный явился, святой отец. Мальчишка, княжонок. Вчера промок. В бане грелся, потом его ужином кормил.

— Что говорит, какой у него приказ?

— Так мы быстро поели и он спать пошел. Умаялся дрогой. До сих пор спит, поди.

— Выяснил, кто таков, чью сторону держит?

— Муромского, князя, младший сын. Род древний, но ничем особенным не отмечен. В