До Лебедяни добрались, как планировали, даже на неделю раньше. Травень еще не закончился. Хотя ехать пришлось в обход. Еще в Кашире встретились с воеводой, князем Одоевским, который под городком стоял, заступая путь казакам Заруцкого на Москву. Призвал князь путников к себе, осмотрел будущего воеводу придирчиво, головой покачал. Молод и смазлив. Такому за девками в отцовской вотчине бегать, а не важный город оборонять. Вон, даже железный доспех не носит. Тегиляем, да кожаным обходится! Хотя… Одоевский сам был одарен, но слабо. Пожал юнцу руку и почувствовал силу немалую. Значит, чародей. Вот только владеет ли силой, умеет ли в бою применять? На обед пригласил, вместе со спутниками. Молодой княжич ни меду, ни вина в рот не брал, только квас и взвар. Спросил прямо, за что на такую опасную должность назначили. Михаил скрывать не стал, рассказал, что прячут его от Салтыковых, которые поклеп на него возвели, ревнуя к его дружбе с Михаилом Федоровичем. Так что ему, пока Михаил на царство не венчается, в Москве опаснее, чем в Лебедяни. Потом посмотрим. Хмыкнул Одоевский, возня родни Марфы-Ксении многих раздражала. Расспросил о молодом царе. Миша просто сказал. Молод, неопытен, мать любит, но ждет отца, понимает, что ему самому Россию трудно удержать будет. Письма отца регулярно получает, читает, и старается им следовать, но сил и сторонников верных пока маловато. Одоевский тут и прояснил окончательно задачу Михаила. Заруцкий держит руку Марины Мнишек, что именует себя царицей, а сына своего, Ваньку, по слухам от Заруцкого же прижитого, выставляет законным государем, внуком Грозного. Их задача покончить с этим последним самозванством. Что бы ни у кого сомнений не возникло в праве Михаила на трон. Для этого он будет гнать казачков с севера, откусывая и приводя к присяге Михаилу один городок за другим. Заруцкому останется только уходить в низовья Дона, в Ногайские степи, вербовать новых союзников и на Москву идти в конце лета. На пути у них одна крепость боеспособная — Лебедянь. Городом недавно пожалованная. Так что его, Михаила задача не пустить Заруцкого с бабой в низовья Дона. Он, скорее всего, на ладьях уходить будет. У Лебедяни Дон две петли делает, там удобно его ладьи перебить из пушек, пожечь, потопить. Вот поэтому там чародей и понадобился.

— Ладью хватит силы поджечь? — прищурившись спросил Одоевский у Михаила.

— Ладей не жег, только лодки ушкуйников на Чагодище, но, думаю, горят они не хуже.

— Добре. Какой еще силой владеешь?

— Ветром могу управлять, и водой немного, но тут практики не было.

— Запомни, княжич, бабенку эту Маринку с дитем убивать нельзя. Заруцкого — за милую душу. И, если убить все же придется, то лучше, что бы их опознать могли. А то вместо одного Воренка нам десять наклепают. Снова в самозванстве утонем. Казнить их прилюдно надобно. Я тебя, как Федор не прошу Маринку обольстить и в Москву отправить, знаю, что ты ему ответил, хотя, в нашей ситуации любой выход правильный, решение твое уважаю. Так что направь их, что бы бежали они на восток, в Астрахань и на Яик. Там их наши верные казаки дожидаются, их там и повяжут. Главное, что бы ни одна ладья на юг не прорвалась. Так что трудная у тебя задача — крепость сохранить, к присяге Михаилу привести, и Заруцкого на юг не пустить, но Маринку и байстрюка ее живыми оставить. Надеюсь на тебя. На преданность твою Михаилу.

— Побратимы мы. Кто, как не я, ему предан!

— Ну и хорошо. По Муравскому тракту не езжай. Есть подозрения, что Заруцкий обнаглел и в районе Богородицка на него вышел. Так что езжай через Тулу, у сельца Лазарева свернешь на Ефремов, а там сам решишь, через Данков разоренный, или Елец-Красное к Лебедяни прорваться. Чем раньше приедешь, тем больше времени с польскими подпевалами справиться. Предупреждал же молодого Ромодановского, не надейся на ляхов, России держись! Вот и поехал в ссылку аж за Камень. Там и сгинет, если не одумается и Михаилу не присягнет. Род-то древний, честный. Откуда в нем такой выродок! Иди, отдыхай, княжич. Успокоил ты меня немного насчет Лебедяни. Я думал, совсем несуразного юнца для исправления прислали!

С таким напутствием Михаил пошел отдыхать. Вымотала беседа с князем, даже Леонарда на ночь читать не стал. Заснул сразу.

Поехали, безопасности ради через Тулу. Там посетили пушечный завод, где лили пушки и ядра. Михаил осмотрел все, выяснил, какие кулеврины отправили в Лебедянь и сколько припаса к ним. Кулеврины отправили чугунные, ядра обычные. Михаил еще на свои дньги заказал новинку для туляков, бомбы, взрывающиеся при попдании. Не очень надежные, но врага пугающие. Обещали привезти 100 штук через неделю. Пищали были бронзовые, уже лучше. И к ним вместо ядер Миша усмотрел заряды новомодные, на аглицкий манер, «картечь» называемые. По-русски — дробь. Мешки, начиненные шариками свинцовыми. Говорили, знающие люди, если ядро 4–5 конников поразить может, то дробь из жерла пушки вылетающая, до 20–30, выводит из строя, убивая, или раня. А пеших так еще больше. В наличие было только 30 таких зарядов, гнушались ими, не брали. Бесчеловечным считали. Миша не погнушался. Уж если бабу обольстить и на расправу выдать воеводы не считали бесчестьем, то свинцовые шарики тем более ему можно применить. Оружейник поклялся пристроить варварский снаряд на подводу с бомбами, и посоветовал, набрать камней-окатышей, в мешки сложить и вместо дроби ими стрелять Можно даже из кулеврин, только туда поболее набивать. Мешок должон стенки ствола от заряда предохранить. Поэтому и лучше брать гальку и окатыши речные, колотые камни больший разброс дают, и летят недалеко, хотя ранят сильнее. Миша поблагодарил, расплатился, заставил побожиться, что припас доставят во-время и дальше поехал. Тут, на его счастье дожди пошли, дороги развезло, казачьи отряды встали. Так что приехали они в Лебедянь вовремя, но под проливным дождем.

Встретил городской голова не очень приветливо. Жили себе тихо, никого над ними не было, и тут принесло мальчишку воеводою, правда, грамоту привез, что Лебедянь теперь город, да радости от того мало. Городу и подати больше платить надо, чем селу или погосту! Михаил неприветливость головы отметил и на заметку взял. Городище осмотрел, отметил полную непригодность его к обороне. Приказал, сходу, не передохнув, переправить его с воинами на правый берег Дона, в крепость. Переправили. Паром ходил часто. Раньше был и наплавной мост, на бочках, но горожане зачем-то