А потом, прикрывшись от дождя зонтом, мы вместе с Соболевой бежим до ресторана напротив, где нас усаживают за столик возле окна.

— Выглядишь отлично, Тая. Щеки розовые, — внимательно рассматривает меня Яна Альбертовна. — Только глаза немного припухшие.

— Вы тоже отлично выглядите. Как всегда, — скромно добавляю.

Она поправляет чуть вымокшие волосы, смеется и приветливо кивает официанту.

— Хочешь что-то определенное? — спрашивает меня, даже не заглядывая в меню.

— Нет, — пожимаю плечами.

— Угощу тебя царской ухой, — заговорщицки сообщает. — Люблю ее здесь заказывать на обед. Домашние рыбу не уважают, а я очень даже. Ты сама-то любишь?

Я киваю и умиротворенно вздыхаю. Яна Альбертовна всегда вселяет в меня силы. Стыдно признаться, но в ней я чувствую поддержку даже больше, чем от собственных родителей, которых очень люблю.

Официант расставляет приборы и разливает по бокалам воду.

— Миш, попроси, пожалуйста, Константина справиться оперативнее. У меня совещание в три, не хочу опаздывать.

— Конечно, Яна Альбертовна. Сейчас все накроем.

Переведя взгляд на меня, Соболева улыбается, вмиг из деловой женщины в строгом костюме превращаясь в озорную девчонку моего возраста. Мобильного телефона на столе нет, и она пришла сюда без сумки. Это немного удивительно, потому что моя мама сотовый из рук вообще не выпускает. Ей все время звонят пациенты, коллеги, медсестры по назначениям. И так было всегда. В новогоднюю ночь, в отпуске… Неважно.

— Ну, рассказывай. Что у вас стряслось с Иваном? Из него, как из отца, слова не выбьешь.

Тяжело вздохнув, рассказываю все как было.

Честно.

Про то, как влюбилась в Ваню еще год назад и пыталась попасться на глаза, а потом встретила случайно в Турции, и он меня заметил. Начал проявлять знаки внимания. Я ведь не ошиблась? Он первый меня поцеловал и касался. Аккуратно задеваю тему того, как моя мама нас застала, хотя об этом Яна Альбертовна уже и так знала. И как Ваня сообщил во всеуслышание, что мы встречаемся. А потом встретил с цветами и привез к ним в дом. И делал вид все это время, пока не обманул про Москву.

Нашим с Ваней секретом оставляю только вчерашний секс. Это мне кажется совсем личным.

— В Москве он и правда был, Тая, — произносит задумчиво Яна Альбертовна, улыбается грустно. — Прости. Мне, как родителю, все время хочется его защищать.

— Я понимаю, — неловко откашливаюсь.

Вдруг чувствую себя неуютно. Это ведь его мама. И она всегда будет по ту сторону.

— Нет, я объективно вижу, когда он не прав, — рассуждает она. — И то, что он так долго водил тебя за нос, Ивана не красит. Я могу поговорить с ним об этом?

— Нет, — вскрикиваю с ужасом и подпрыгиваю на месте.

— Ладно, не буду, не переживай. — Легко соглашается. — Спасибо, что поделилась, Тая. Советов давать не буду. Я уверена, что это не конец. А судя по тому, что ты рассказала… определённые отношения между вами все же сложились, — подмигивает мне.

Вспоминая, что случилось вчера, чувствую, как подгораю изнутри.

Какие-то — да! Совершенно верно.

— Ешь уху и перестань дергаться, — кивает Яна Альбертовна и тоже берется за ложку.

— Спасибо.

Попробовав, восхищенно проговариваю:

— Как вкусно! И бульон прозрачный. У меня такой никогда не получается.

— А как готовишь?

— Да как… Складываю в кастрюлю замороженную семгу и брюшки покупаю специальные, отвариваю…

— Для прозрачного бульона рыба должна быть свежей, — проговаривает она. Не поучительно, а больше по-дружески.

— Свежей? — удивляюсь.

— Да. Нельзя допускать сильного кипячения, ни в коем случае не доливать воду в кастрюлю и солить только по готовности.

— Надо будет попробовать, — воодушевленно киваю. — Спасибо.

— Потом мне расскажешь. Я уже и забыла, когда сама что-то готовила, просто в удовольствие. Все как-то бегом, знаешь? — устало вздыхает и смотрит в окно.

Пристально за ней наблюдаю, замечая в уголках глаз крошечные морщинки. Жалко её становится и хочется непременно обнять.

— Ну а в лагерь-то едете? — вдруг вспоминает она.

— Я еду, — киваю. — А у Вани надо спрашивать.

— Обычно он держит слово.

— Может, он не захочет. Ну, со мной.

Дую губы и отставляю тарелку.

— Ох, такие вы милые, молодые, — качает Яна Альбертовна головой, проверяет часы на руке и просит Мишу убрать со стола. — Порой не хватает вот таких эмоций, поэтому, наверное, хочется к вам тянуться. Ты на такси?

— Да.

— Пойдем, я тебя лучше со своим водителем отправлю.

Вернувшись домой, я чувствую себя другим человеком. Правда.

Поменяв постельное белье, делаю генеральную уборку и раскладываю остатки вещей, пылившихся на балконе.

Вечером готовлю ужин и пока болтаю по телефону с Ивкой, вижу входящий звонок на экране.

— Да, — отвечаю тихо.

Глава 27. Тая

Сердце сжимается от прокуренного низкого голоса:

— Ты пиццу какую любишь?

— Эм… Пиццу?

Задумываюсь, пытаясь понять, что это с ним случилось?

Догадка озаряет. Ну, точно же. Яна Альбертовна все-таки с ним поговорила и попросила быть со мной помягче? Конечно, она ведь такая добрая и готова всех вокруг обогреть.

— Ну так и… «Пеперони» или может, что-нибудь с курицей?

— С курицей? — непонимающе повторяю.

— Тая, — его голос становится чуть ироничным. — Ты там как вообще? Все нормально?

Злость взрывает.

Куда он уехал вчера вечером? Почему так быстро? И зачем сейчас мне звонит?

— А с тобой все нормально, Соболев? — выкрикиваю в трубку.

Понимая, что наговорю лишнего, завершаю звонок и рычу в потолок.

Сжимаю кулаки от ярости.

Снова взрывает до кругов перед глазами.

Я никогда и ни с кем не позволяла себе так разговаривать. «Вежливость — удел королей», говорила мама, и я старалась быть такой.

Воспитанной, спокойной и застегнутой на все пуговицы.

Что происходит со мной в присутствии Вани? Словно кожу сдирают, и я становлюсь мегерой.

Овощное рагу почти готово, поэтому я накрываю стол для себя одной. Достаю из шкафа красивый бокал для воды и любимую нежно-розовую тарелку. Ставлю все это на белоснежную салфетку и зажигаю ароматическую свечу.

Звонок в домофон напрягает, потому что я, кажется, знаю кто это.

Не отвечая, жму на кнопку и открыв дверь, складываю руки на груди. Волосы с лица агрессивно сдуваю. Лифт почему-то не поддается гипнозу и все равно привозит на мой этаж Соболева.

Улыбающегося и с коробкой пиццей.

Вот что значит — человек потрахался!

Выйдя из лифта, Ваня осматривает мой фривольный домашний вид: высокий хвост, короткий белый топ, заканчивающийся сразу под грудью, и розовые пижамные штаны из шелка.

Затем переводит взгляд ниже и озадаченно хмыкает.