Мне многое хочется обсудить с ней, поговорить, съездить вместе на могилу к папе в Каменку, но сделать этого я не могу. Просто боюсь очередной неадекватной реакции и агрессии.

День, когда проходит областной конкурс красоты, выдается морозным и очень нервным. Как это часто бывает — все идет шиворот-навыворот. Мое финальное платье девочки-костюмеры перешивают уже на мне, потому что я отчего-то прибавила в весе и талия увеличилась на несколько лишних сантиметров.

В большом зале собралась наши семья и друзья. Адель, с которой мы поддерживаем общение, тоже хотела приехать, но я попросила ее остаться дома. Испугалась реакции мамы.

Яна Альбертовна, предусмотрительно отказавшаяся от места в жюри, открывает вечер торжественной речью. Ведущий искрометно шутит и объявляет конкурсанток.

Заветные лента и корона в конце достаются мне. Как и внушительный денежный приз. Но самая главная награда, как это обычно и бывает, ждет меня дома, куда мы приезжаем уставшие и счастливые.

В центре гостиной в большой белоснежной коробке с красным бантом нахожу пыхтящий и мило сопящий сюрприз.

— А-а, что это за чудо? Я умру от восторга, Вань!

Беру чудо на руки и перебираю мелкие кудряшки цвета молочного шоколада. Осторожно пожимаю лапу. Пушистый щенок мило сопит мне в ладонь и жмется к груди.

В душе лютый восторг и щемящее чувство нежности.

— Лабрадудль, — произносит Соболев.

Сложив руки на груди, улыбается.

— В первый раз слышу. А как мы его назовем?

— Полкан.

Оба смеемся, разглядывая сопящее облако на моих руках. Полкан ему точно не подходит.

Ваня с улыбкой за нами наблюдает, а затем подмигивает и сообщает:

— Они очень дружелюбные, но, конечно, плохие охранники.

— Странно, что ты выбрал что-то «плохое», — подтруниваю.

Он садится рядом и тоже гладит щенка, а затем смотрит мне в лицо.

— За безопасность нашей семьи отвечать буду я. Между прочим… эти собаки обожают маленьких детей.

Я смущаюсь.

— Ну каких детей? К твоей занятости нам только детей не хватает. Мия вот родила и ничего не успевает. Ни поспать, ни помыться нормально. Вчера звонила, жаловалась и сегодня на конкурс не пришла.

Ваня закатывает глаза, приближается и, пощекотав макушку лабрадудля — слово-то какое! — ласково целует меня в губы.

— Это Мия, а это ты, — рассудительно произносит.

— Я не лучше.

— Лучше, — отвечает тихо.

Он осторожно забирает нового члена нашей маленькой семьи и кладет его на мягкое одеяло в коробку.

— Лучше всех, мой малыш, — повторяет, удобно размещаясь на диване, и тянет меня за руку.

— Так уж и лучше, — ворчу, но внутри меня один за другим вырастают и раскрываются белоснежные цветы.

Кто бы мог подумать: сегодня меня признали самой красивой девушкой в области, а для меня этот статус ничто, по сравнению с простым признанием моего парня! Моего будущего мужа.

— И чем же я лучше? — интересуюсь, чтобы еще немного урвать комплиментов в свой адрес.

Мой упрямый десантник обычно не слишком на них щедр. А мне до безумия хочется услышать, что он думает. Иногда мне кажется, что в его светлой голове происходит что-то такое, о чем я не знаю. Что-то страшное для меня и для нас.

— Поженимся, Тай? — спрашивает Ваня вместо ответа. — В следующем месяце. Успеем подготовиться.

Поднимаю голову и заглядываю в его горящие глаза. Они окутывают меня решительностью и нежностью.

— Ты хочешь, Вань?

— Конечно. Я тебе уже собаку притащил, чтоб ты точно не свинтила.

Заливисто смеюсь и трусь о воротник его рубашки. Она привычно пахнет парфюмом и совсем немного табаком.

— Соболев, куда я свинчу от тебя?

— Хрен знает. Сон плохой приснился, Тай.

— Какой?

— Забей.

Ваня устало прикрывает веки и продолжает мерно поглаживать меня по спине. Его дыхание выравнивается, но я стою на своем:

— Расскажи, пожалуйста…

— Приснилось, что я проснулся утром. А тебя нет. Ни под одеялом, ни в ванной, ни на кухне. Нигде. Все закончилось.

Ваня морщится, будто ему физически больно, а я не выдерживаю. Прикладываюсь губами к гладко выбритому подбородку и коротко целую его. Успокаиваю.

— И что ты делал без меня? — шепчу.

— Искал.

— Где?

— Везде. В городе. В стране. По всему миру.

Отчаяние в его голосе заставляет мои глаза увлажниться. Я вообще в последнее время стала слишком сентиментальной. И на сцене сегодня, как дура, при всех разрыдалась.

— А почему я ушла? — задумываюсь.

Тело подо мной на секунду замирает. Всего на секунду, а потом Ваня хрипло смеется:

— Потому что я долбоеб.

— Ва-аня, — шутливо бью кулаком в твердое плечо. — Ты шутишь, да?

Он молчит.

Слезы продолжают стекать по моим щекам, и я всхлипываю.

Его странный сон действует на меня вот так… Просто представить не могу, что может заставить меня от него уйти? Я столько раз перешагивала через себя, чтобы быть с ним. Столько раз шла на компромисс с собой.

Да до сих пор иду. Каждый день.

Ничего не требую. Дарю свою любовь и ничего не прошу. Он, конечно, сам старается. Я это вижу. Каждый день.

Лучшее враг хорошего. Прописная истина, которой я пользуюсь в наших отношениях.

— Я никуда не уйду, Вань, — обещаю.

— Это хорошо, малыш.

Смотрю на прекрасное кольцо на безымянном пальце и снова изучаю волевое лицо. Малейшее соприкосновение в сознании с его страшным сном отдается такой нескончаемой болью в сердце. Такой тоской.

Хочется не думать об этом никогда.

Щенок попискивает и принимается грызть коробку.

Нервно тереблю пуговицу на рубашке у Вани, рассматривая причудливые тени на потолке.

— Я тебя люблю, Вань, — признаюсь и вытираю слезы ладонью. — Так сильно тебя люблю.

Тишина…

У меня внутри вдруг поднимается удушающая волна тревоги. Становится просто невозможно жить в неведении. Даже долю секунды.

И я решаюсь. Впервые в жизни по-настоящему решаюсь. Как не решалась ни с папой, которого не стало, ни с мамой.

А с ним. Потому что в Ване я уверена, как ни в ком другом. Просто хочу это еще и услышать. Обещала ждать, но больше не могу.

— А… ты меня любишь?..

Тишина…

Опускаю ладонь на его плоский живот и ощущаю, как он мерно приподнимается и опускается.

Уснул…

Конец