Под светом софитов, частично направленных со сцены в зал, мой жених выглядит уставшим, но всю репетицию не сводит с меня горящих глаз, подбадривая одним своим присутствием, а в перерыве покупает в буфете чай.

На победу у меня и правда неплохие шансы.

Пока повторяю проходки и движения из общего танцевального номера, внутри снова зарождается знакомый мандраж. Тело откликается и вспоминает каждую связку.

Ругаю себя. Борюсь с привычной апатией.

Конкурс совсем скоро. Я так долго к этому шла. Неужели ссора с мамой заставит меня отказаться от своей цели?

Это и ссорой-то не назвать.

Мама просто наорала на меня в присутствии Соболевых. Обвинила в том, что в ситуации с захоронением папы виновата только я и все, что я ей рассказала про Адель и Софью неправда. Просто не может быть правдой.

Мы обе плакали навзрыд.

Яна Альбертовна хотела успокоить, но в итоге Ваня жестко пресек дальнейшие мамины попытки меня обидеть и увез домой.

— А может и неплохой этот мужик, твой Соболев, — задумчиво произносит Дик, когда Ваня отлучается для того, чтобы поговорить по телефону.

— Самый лучший, — с гордостью произношу.

После изнуряющей репетиции, действующей на меня как транквилизатор, мы едем домой.

«Домой» — я постоянно повторяю. Как мантру. Раз за разом перекатываю на языке эти буквы. Сладкие и приятные.

Ваня. Мой Ваня.

Дом. Семья. Любовь…

У нас обязательно будет любовь. Я так чувствую.

Вернувшись в квартиру, Ваня отправляется в ванную комнату первым, а я быстро убираюсь на кухне и, выкинув еду в контейнерах из доставок, которой мы питались последние дни, быстро готовлю незамысловатый ужин — зеленый салат и красную рыбу, томленую на слабом огне. Накрываю стол, извлекая из шкафа красивые тарелки и салфетки.

Зажигаю ароматические свечи.

Затем быстро освежаюсь в душе, и мы впервые за последнюю неделю проводим время вместе. Я спрашиваю у Вани как дела на работе, он долго рассказывает особенности нового заказа и то, как они смогли выпутаться из ситуации с ремонтом заправок Богдана Анатольевича.

Я восхищаюсь их находчивостью.

Они с Миром нашли недостающие материалы, на которые поставщик задрал стоимость, в соседнем регионе, и выкупили их по первоначальной цене. В итоге парни ушли в минус только на стоимость доставки двадцатитонной машиной. Папа Ваню похвалил, и я тоже.

После ужина я мою посуду, а Соболев курит в приоткрытое окошко. Взявшись за руки, мы отправляемся в спальню. Пульс сбоит, когда он приближается сзади и, сдвигая воротник шелкового халата, нежно целует меня в шею.

— Спать будем? — привычно спрашивает.

— Не знаю, — слабо смеюсь. — А ты хочешь спать, Вань?

— Ну ё-моё, — отвечает десантник. — А ты как думаешь?

Разместив руки на моей талии, он вжимается в ягодицы твердым пахом, и я не сдерживаю вскрика.

— Думаю, что я соскучилась по тебе, Вань, — разворачиваюсь, сгребая широкие плечи в объятия.

— Ну ни хрена себе, — светлые брови приподнимаются. — Лучшая новость за неделю.

Он тянет завязки и избавляется от халата. Опять обнимает. Всем телом обволакивает. Тремся друг об друга, наслаждаясь ощущениями.

— Да, соскучилась, Ванечка, — шепчу ему на ухо и прикусываю мочку. — Вот только осталась одна проблемка…

— И где ты их находишь, малыш? — с досадой тянет.

Смеюсь, откидывая голову. Скачущие блики от люстры застилают глаза.

Ваня щетиной царапает мою шею, целует жадно кожу. Ощущения забытые, но такие приятные, что мои бедра непроизвольно сжимаются.

— Говори, пока я в состоянии решать очередные твои проблемы, — хрипло выговаривает.

Его тело дрожит и вибрирует. Он максимально возбужден. Не знаю, как эти недели Ваня справлялся, но ни разу не потребовал, чтобы мы занялись сексом. Терпения и правда ему не занимать.

— Ну…

Кокетливо перебираю короткие, жесткие волосы на затылке.

— Это очень бо-о-ольшая проблема, — шепчу.

— Больше, чем эта?

Оба снижаем взгляды туда, где топорщится домашнее трико.

— Больше этой не бывает, Ванечка, — произношу с восторгом в голосе.

— Пф-ф…

Прохожусь пальчиками по твердым мышцам на груди, оглаживаю выделяющийся пресс. Член явно увеличивается в размерах, хотя, казалось бы, куда еще?

— Это пиздец, — качает головой Ваня, тараня мой живот им. — Говори уже…

Его терпение на исходе. Мое тоже.

— Девчонки болтали в раздевалке… Слышала.

— Что? — настораживается он.

— Сплетничали, что, конечно, победа будет моей…

— Хорошо, что они понимают реальный расклад, — самодовольно произносит.

Верит в меня безоговорочно. Люблю его до одури. Подобное чувство вовлеченности в мою жизнь, заставляет разбитое горем сердце биться сильнее.

Это точно, больше, чем секс.

Точно, больше, чем просто симпатия.

Точно, больше, чем просто отношения.

Клянусь.

— Нет, болтали мои соперницы не об этом, — возражаю, облизываясь.

— Да ладно?

— Говорят, что победа будет моя, потому что мой жених, — привстаю на носочки и жадно целую Ваню в губы, наслаждаясь тем, как наши вкусы сливаются. — Мой жених — сын Яны Альбертовны. Представляешь?

Соболев отдаляется, заглядывает мне в глаза и усмехается.

— Дуры. Че с них взять? — озвучивает свой вердикт.

— И я подумала…

— Ты же не поверила им?

— Ну почему же, — улыбаюсь, мягко подталкивая Ваню к кровати. Он ложится. — Я подумала, что получается, победа достанется мне… о боже мой… через постель?

До него не сразу доходит. Трудный рабочий день дает о себе знать, но, когда смысл моих слов устаканивается в загруженной голове, Соболев упирается локтями о матрас и раскатисто хохочет. Хриплый смех рассеивается по комнате, превращаясь в отголоски всех проблем. Рассеивает их, будто туман над рекой.

Я нетерпеливо освобождаю член из трикотажного плена и обхватываю пальцами у основания, любуясь тем, как внушительно смотрится его желание.

— Что думаешь? — спрашиваю, устраиваясь на полу между широко разведенных ног.

Ваня приподнимается, тянется к моему лицу и нежно заправляет волосы за ухо. Затем мельком проходится по пылающей щеке и оттягивает большим пальцем нижнюю губу. Я послушно прикусываю его, распаляясь все больше.

— Думаю, что ты сильно недорабатываешь, малыш.

Глава 42. Тая

Наша жизнь быстро встает на привычные рельсы.

Я снова исправно посещаю университет, а Ваня много работает. По вечерам он отвозит меня на репетиции, а после них мы едем домой и остаемся только вдвоем. Мое любимое время, наполненное смехом, нежностью и, конечно, яркими оргазмами.

Благодаря Яне Альбертовне мы даже налаживаем отношения с мамой. Конечно, без выяснений и без обсуждений того, что произошло.

Тема Софьи Третьяковой и Адель остается закрытой.

Мама максимально загружает себя сменами, начинает давать лекции в медицинском институте и записывается в студию танцев. Внешне выглядит еще лучше, чем