Шрифт:
Закладка:
Что происходит? У всех свое собственное сумасшествие???
Я грубо отталкиваю девушку и резко выскакиваю из ее комнаты. Прислонившись к двери, тяжело дышу и до отчаяния не знаю, что же мне делать.
Олив! Найти его!!! Эта мысль, хоть и не гарантирует мне спасения, но помогает не сойти с ума от жуткого давления на мозг.
Олив! Где ты???
Еще полчаса беготни среди упавших на пол слуг и шатающихся эльфов, и я врываюсь в оружейную.
Эта комната небольшого размера, усеянная огромными сундуками со всевозможными мечами, арбалетами и луками. Все стены увешаны щитами, на полу — гора сваленной наспех кольчуги. У стены стол с множеством книг в кожаных переплетах, а также перо и чернильница…
Олив полулежит на полу и тяжело дышит. Его рубашка полурасстегнута, как будто ему не хватает воздуха, на полу рядом валяются карты и несколько книг. Похоже, он занимался здесь серьезными делами, когда ментальный удар настиг его сознание.
Выглядит Олив плохо, глаза закрыты, на лбу испарина. Я бросаюсь к нему с диким головокружением и падаю на колени.
— Олив! Олив! — я тереблю его за плечи. — Олив, очнись! Олив…
Он медленно, с трудом открывает глаза и смотрит на меня затуманенным взглядом.
— Алекс! — его взгляд проясняется, а дрожащая рука тянется к моему лицу. — Ты в порядке, Алекс???
— Да, — киваю я стремительно, — нормально! Это ментальная атака, брат! Кто-то разложил по всему замку усилители эмоций. Я думаю, что все это из-за них! Нам нужно их уничтожить, но я не знаю, как!
Оливу, очевидно, трудно мыслить, но он усилием воли присаживается ровнее и проводит руками по бледному лицу.
— Да! Нам надо действовать! Наверняка, это происки Отступников….
Олив пытается подняться на ноги, но вдруг резь в ушах начинает усиливаться до безумного свиста.
Мы оба хватаемся за свои остроконечные уши и с силой зажимаем их, чтобы спастись от этого безумного убивающего звука, но разум долго не может выдерживать такое давление, и мы оба ныряем во тьму…
* * *
Шум в ушах уже тише, но на душе странный расслабляющий туман. Я открываю глаза и смотрю перед собой. Олив сидит рядом с опущенной головой, а его длинные светлые волосы немного всколочены.
Я присаживаюсь рядом. У меня странное ощущение потери ориентира, потому что я ровным счетом ничего не помню. Знаю только, что это Олив, которого я безумно люблю. Комната вокруг кажется смазанной, утопает в полумраке, хотя сейчас должно быть раннее утро.
Но меня мало занимает эти вопросы, потому что все, что я хочу — это потянуться к нему.
Я подползаю ближе, отмечая, что тело слушается лишь отчасти, и начинаю трясти Олива за плечо. Он поднимает ко мне свое недоуменное лицо, а потом его черты разглаживаются и появляется мягкая, немного опьяненная улыбка.
— Алекс! — шепчет он и тянется ко мне рукой: привычный для него жест.
Я упорно не помню, где мы и почему здесь, да и мне все равно. Хочется к нему — в объятия! И я льну к его груди, ощущая невероятное и притягательное тепло его крепкого тела.
— Алекс, — шепчет Олив ласково, начиная зарываться пальцами в мои волосы. — Алекс…
Потом он отрывает меня за плечи от себя и пристально смотрит в мое лицо.
— Алекс, я… так странно себя чувствую… И ты выглядишь не так, как всегда. Ты сейчас так похож на девушку! И душа у тебя девичья!!!
Я оторопело замираю.
— Я… не могу сообразить, что происходит, но… — Олив начинает волноваться и даже хмуриться, — в последнее время у меня странные желания… — он замолкает и во взгляде его появляется тоска, — скажи, Алекс, я ведь сейчас сплю, правда?
Я даже не знаю, что ему ответить. Но действительно похоже на сон. Все вокруг неестественно туманно, воспоминаний так мало в голове, а Олив… так близок… Только не пойму, это его сон или мой? А, может, наш на двоих?
Забавная мысль! Да, пожалуй, это точно просто сон!
— Наверное, мы спим, — улыбаюсь я Оливу, ощущая вдруг нахлынувшую радость и успокоение. — Хороший приятный сон…
Он тоже улыбается мне, и я чувствую внутреннее глубокое облегчение, как будто от нас начинает отступать тьма…
Олив начинает гладить меня по волосам, заглядывать в глаза, а во взгляде снова проявляется тоска.
— Да, действительно просто сон, — шепчет он. — В реальности все иначе…
Он выглядит таким прекрасным сейчас, что меня до краев начинает наполнять нежность. Я притрагиваюсь к его щеке, и из меня непроизвольно и мощно вырывается эмоциональный всплеск. Олив привычно вздрагивает и начинает усиленно дышать.
— Алекс, — шепчет он взволнованно. — Ты… понимаешь, что сейчас происходит?
Я отрицательно качаю головой.
— Твои любовные феромоны… ты полыхаешь ими, Алекс! И они отзываются во мне! Но я мужчина и твой родной брат! Это же… невозможно! И неправильно! Хотя сейчас, когда я вижу в теде девушку, мне все становитсчя понятным. И феромоны твои тоже кажутся естественными…
Я ошарашенно смотрю в его взволнованное лицо и теперь понимаю, почему он так вздрагивал от моих прикосновений в прошлом. Значит, я все это время откровенно являла ему свое влечение?
— Но это… просто сон… — вдруг продолжает Олив и стыдливо опускает взгляд. — Алекс! Мне так стыдно, но я… тоже испытываю подобные чувства к тебе… Это ужасно! Немыслимо для меня! Я бегу от этого, как от чумы, но… это правда! — в голосе его появляются нотки отчаяния, а взгляд становится затравленным.
— Олив… — я испуганно хватаю его за руки, — прости меня, что я причиняю тебе страдания… Я не хочу этого… У меня есть одна постыдная тайна…
Олив смотрит на меня тревожно, но спешит успокоить.
— Ты не виноват, брат! Это только моя вина!..
Мы замолкаем, смотря друг другу в глаза, но Олив вдруг снова вздрагивает, а потом странно опускает взгляд на мои губы.
— Так как это только сон, то… разреши мне один раз… пока ты — девушка…
Он начинает приближаться к моему лицу, и я понимаю, о чем именно он думает. Я начинаю дрожать от волнения и тоже тянусь ему навстречу, пока наши губы не соприкасаются: сперва нежно, легко, поверхностно, но потом — нас простреливает мощное чувство влечения, доходя до такой безумной муки, что Олив тут же начинает крепко сжимать меня в объятиях, как в тисках. Он дрожит, его губы сминают мои, язык проникает вовнутрь, делая поцелуй безумно страстным и неумолимо распаляющим. Его руки поднимаются к лицу, гладят мою шею, а я все глубже погружаюсь в немыслимый круговорот желания. Он отрывается от меня на мгновение, но я не хочу его отпускать.
— Олив! Не уходи! Это просто сон! Давай еще, прошу тебя!
И он снова льнет ко мне, как жаждущий. Наши тела сплетаются прямо на полу, губы соединятся сладких ласках. Олив тяжело дышит, хватая и мое тяжелое дыхание, начинает целовать мою шею, пока из моей груди не вырывается безумный стон.
Олив замирает, а потом осторожно откатывается в сторону…
— Прости, Алекс, — шепчет он… — Я не должен делать этого, даже если это только сон, даже если ты выглядишь, как прекраснвя девица… Я же твой брат…
— Спасибо тебе, Олив, — шепчу я в противовес его страху. — Спасибо, что хотя бы во сне отвечаешь на мою любовь…
Когда наше дыхание приходит в норму, на нас наплывает странная нега, которая тут же окутывает тела глубоким сном. Странно, но больше ничего не давит и не сводит с ума. Я счастлива! Олив тоже любит меня.
А может это вовсе не сон???
Половинчатая трансформация…
Половинчатая трансформация…
Я очнулась с первыми лучами рассвета, льющимися в неширокое окно. От долгого лежания на холодном полу у меня все болело, но, поднявшись, я сразу же подумала об Оливе.
Последние воспоминания были немного размыты, да и голова после сна соображала плохо. Помню, как я пришла сюда под страшным натиском тьмы, растормошила Олива, потом навалился какой-то туман, а после…
Я остолбенела от вынырнувшего из недр памяти воспоминания: жаркие губы Олива сминают мои, его руки поглаживают мою шею, а из груди вырывается сладостный стон…
Что это??? Мое сердце забилось сильнее. Это был сон или…
Я нервно сглотнула и посмотрела на брата. Его бледная кожа почти светилась в полумраке, светлые волосы волнами лежали вдоль тела,
