скорее на трубу, чем на привычную воронку, но важно другое: впервые в истории человеческий голос мог быть усилен техническими средствами. Изобретателю удалось продемонстрировать и разрекламировать новинку на высшем уровне. С помощью министра Сэмюэля Пипса (1633–1703), друга его юности, он смог представить свое изобретение при дворе короля Карла II. По словам Морленда, громкий звук его стенторофонической трубы превосходно подходил для того, чтобы лишать мужества защитников осажденного города, подавать тревожный сигнал во время пожара или прогонять из дома воров – вот такая протосигнализация.

С изобретением мегафона отдельный человек наконец получил возможность мобилизовать толпу, привести ее в движение и даже направить это движение.

Реформация: и церковь звучит по-другому

Всем известно, что история Реформации началась со страшного шума, хотя, возможно, это не более чем легенда. 2 июля 1505 г. молодой Мартин Лютер, студент юридического факультета, возвращался к себе после визита к родителям. В Штоттернхайме, близ Эрфурта, он попал в сильнейшую грозу и так испугался, что дал обет уйти в монастырь. В страхе перед громом и молниями он якобы упал на колени и воззвал к святой покровительнице рудокопов, популярной тогда в Тюрингии: «Спаси меня, святая Анна, и я стану монахом!»[49] Что же, без грома небесного не было бы никакого монаха Мартина и никакой Реформации? История пошла бы совсем по другому пути. Однако в то время все уже было готово к реформам.

Кризисные явления на рубеже XV–XVI вв. заставляли многих современников поверить в близость конца света. Смерть могла настичь человека в любой момент. Его жизни угрожали война, чума и голод, убийцы и грабители, а в случае внезапной кончины он мог оказаться в ревущем огне чистилища или вовсе в аду. Для людей, которые жили на рубеже XV–XVI вв., это все было не пустыми фразами, а бесспорной реальностью. Они каялись в своих грехах, молясь и исповедуясь, распевая псалмы, постясь, совершая паломничества, однако отпущение грехов можно было получить и проще – заплатив деньги. Из благочестивых пожертвований Церковь сделала профессионально организованный бизнес, приносивший миллионные доходы.

Принято считать, что Реформация началась 31 октября 1517 г. с нескольких громких ударов молотка, которым Мартин Лютер прибил свои «95 тезисов» к дверям Виттенбергской церкви, однако это не точно, достоверных свидетельств у нас нет. Возможно, тезисы Лютера никогда не висели на церковных вратах, но независимо от этого они пошатнули политическое и социальное равновесие, столетиями державшееся в Европе. «Всякий христианин, искренно раскаивающийся и сокрушающийся о своих грехах, имеет полное прощение и без папских индульгенций»[50]. Тезисы 36 и 37 были не чем иным, как лобовой атакой на сильнейшую институцию своего времени[51].

Реформация стала также переломным моментом в истории акустического мира, в котором господствовала средневековая Церковь. Мартин Лютер был не только автором тезисов, изменивших мир и поставивших под вопрос авторитет католической церкви. Он перевел Библию на немецкий язык и тем самым демократизировал религию вообще. Он раскрыл тайны латинской литургии, сделав ее религиозное содержание понятным для всех, а также упростил ее, очистив от всего наносного. С помощью листовок и трактатов, написанных на немецком языке, он впервые сделал достоянием широкой общественности факты злоупотреблений католической церкви, которая тратила деньги, вырученные с продажи индульгенций, на строительство роскошного собора Св. Петра или на выплату долгов аугсбургским банкирам Фуггерам.

Важными факторами его успеха в данном случае были печатный станок и проснувшаяся в людях тяга к знаниям, но прежде всего – решение публиковать большинство своих сочинений на немецком языке. Последние издавались гигантскими по тем временам тиражами и вызывали широкий общественный резонанс. Только в 1520 г. было напечатано более 500 000 экземпляров его брошюр, книг и листовок. Один из главных его трактатов, «О свободе христианина» (1520), стал первым бестселлером Нового времени. Хотя грамотные люди еще оставались абсолютным меньшинством (приблизительно один миллион из 12 млн жителей Германии), это больше не было проблемой. Решение нашлось просто: тот, кто умел, зачитывал тексты вслух. Люди слушали о новых открытиях с величайшим интересом и приходили в восторг – началась эпоха жадного поглощения информации. Громкое чтение вслух стало одной из главных примет времени наряду с многочисленными выступлениями красноречивых проповедников, которые странствовали по городам и деревням, чтобы во всеуслышание возвещать с площадей истины новой религии.

Дальнейший путь Лютера известен всем: отлучение, Вормсский рейхстаг и знаменитые (хоть и не засвидетельствованные документально) слова «На сем стою и не могу иначе. Да поможет мне Бог. Аминь». Даже если это выдумка, они звучат впечатляюще. Далее – имперская опала, побег в Вартбург, превращение в «рыцаря Йорга» и уединенный кропотливый труд: перевод Библии на немецкий язык, благодаря которому церковь наконец-то стала национальной. Лютер переводил не латинский текст Библии, а древнегреческий, изданный Эразмом Роттердамским. Он писал не в высоком ученом стиле, а на народном языке, с разговорными оборотами – это была Библия для чтения вслух. Ее должны были читать громко и выразительно, чтобы каждый услышал и понял Слово Божье.

Итак, в лютеранской церкви больше не бормотали непонятные латинские слова. Библия Лютера, собственно, была далеко не первым переводом главного текста христианства на немецкий язык: еще в 1466 г. страсбургский книгопечатник Иоганн Ментелин (1410–1478) издал Священное Писание на народном языке, а с тех пор вышла еще добрая дюжина изданий. Однако лишь Лютеру удалось достичь такого ошеломляющего успеха. Его язык был сильным, звучным и ясным. Он считал, что переводчик должен смотреть в рот простому человеку[52], и поступал именно так. Он создал понятия, которые используются и в современном немецком языке, – например, «миролюбие» (Friedfertigkeit), «человеколюбие» (Nächstenliebe) или «укол совести» (Gewissenbiss). Наконец, он дал человеку ощущение, что тот не одинок в земной юдоли: «Вопль есть не что иное, как весьма сильное и искреннее стремление обрести милость Господа, но не возопит человек, покуда не увидит, как низко он пал»[109].

Реформация виртуозно использовала новые средства коммуникации. Учение распространялось в церквях, театрах и на сценах под открытым небом – посредством церковных песен, листовок и пьес на народном языке. Талантливые дилетанты и профессиональные проповедники говорили перед сотнями людей, дискутировали, выдвигали аргументы – настоящая рекламная кампания XVI в.! В отличие от замкнувшегося в себе, окостеневшего учения католицизма Реформация делала ставку на общение, диспут, преобразование.

Прошло еще более 200 лет до того момента, когда звучание церкви переменилось вновь. В течение сотен лет колокола оставались неприкосновенными, ведь их звук был символом всемогущества, в котором никто не отваживался усомниться. Однако Французская революция, Просвещение и амбициозные буржуа не остановились ни перед чем в разрушении