аэропорты, я постоянно подмечал особенности и недостатки их устройства и представлял, как все это можно улучшить. Такой образ жизни здоровым, конечно, не назовешь. Можно запросто начать раздражать окружающих тебя людей, если только вы не на работе, где такое поведение считалось абсолютно нормальным и даже поощрялось.

Список недостатков вышел коротким, но содержательным. Слабый звук резал слух. Вспышки от стрельбы выглядели полигонально и скучно, совсем не ярко и зрелищно. На фоне окружающей среды враги выглядели мелкими. Если мы хотим соперничать с наследием Кармака и Ромеро и заработать себе репутацию, нужно овладеть искусством удовлетворения абсолютно всех потребностей игроков: от основ стрельбы из пушек до запредельного балдежа от уничтожения врагов. Мы хотели добиться такой же отдачи, как в Quake при превращении врагов в кучу ошметков, только в нашем уникальном и узнаваемом стиле.

Я заглянул в кабинет Брэндона, чтобы посмотреть, чем занимается мой стрейтэдж-коллега, не боясь, что могу его отвлечь от чего-то, потому что в наших офисах так не мыслили. Когда тебе нужно что-то придумать или поделиться идеей, считалось вполне нормальным ворваться в чужой кабинет и начать рассказывать. Так я и поступил, чувствуя себя Крамером от мира гейм-дизайна. Ты врываешься с репликой будто уже из середины разговора.

– Короче, надо придумать, как мотивировать игроков драть всем жопы, – объяснял я.

Брэндон отвлекся от монитора и снял наушники.

– Чё такое?

– Как потроха у id, – сравнил я. – Обожаю эту херню.

– Продолжай.

– Сочные куски мясца летят в монитор в крутейшем 3D после того, как ты сделал идеальный ракетный выстрел… Типа такого.

Брэндон понял меня и начал думать.

Я говорил ему, что UT не хватало огневой мощи. У нас есть впечатляющая ракетница. У нас есть ударная винтовка, высокоточный лазер которой мог сносить врагов с карты. А еще альтернативный режим стрельбы, позволяющий стрелять медленно движущимся плазменным шаром, который в итоге взрывался. Эту идею мне подсказал фильм с Ван Даммом «Трудная мишень». В одной из сцен главный герой пнул газовый баллон в лицо врагу, а затем сделал выстрел, тем самым создав разрушительный огненный шар. Только этого было мало.

Потом до нас дошло. Основу шутеров от первого лица по большей части составляло прицеливание, поэтому мы придумали систему серий убийств в UT. Если попасть врагу в голову, урона наносилось куда больше, чем при простом попадании в тело. Некоторые наши пушки могли просто снести башку врагу. Когда это происходило, на экране появлялся текст «Headshot!» Когда игрок последовательно уничтожал других игроков, при этом не умирая, игра говорила, что он устроил «Killing Spree!» – серию убийств! Если игрок и на этом не останавливался, со временем он видел надпись «Rampage!»

Возможно, мы неосознанно заимствовали элементы других игр, в которых можно найти что-то похожее, типа Mortal Kombat с ее «Fatality!» и «Finish Him!» или NBA Jams («He’s heating up» и «He’s on fire»), но эта классная идея показалась мне достаточно необычной для UT. И все равно мне хотелось ее развить.

– Как мы приправим блюдо?

– Надо подумать, – ответил Брэндон.

– Как насчет комментатора? Голос… нет, не Бога. Голос самого САТАНЫ!

Если вы кого-то фрагнули, а через несколько секунд убили еще раз, то низкий голос диктора говорил: «DOUBLE KILL». Фраза звучала так, будто сам Люцифер просил лично вас дать ему пять. Три убийства – «MULTI-KILL», четыре – «ULTRA KILL». После этого следовало подытоживающее «MONSTER KILL». Но мы не остановились. Если вы сделали двадцать пять фрагов, не умирая, игра нарекала вас «GODLIKE» – богоподобным.

Мы наняли радиоведущего с классическим баритоном, чтобы записывать эти комментарии убийств. Как только я услышал материал, в моем мозгу начался фейерверк. Моя nucleus accumbens – маленькая коробочка удовольствий в префронтальной коре, пылавшая, стоило мне включить видеоигру, – сделала большущий глоток дофамина. Я уже испытывал подобные ощущения, когда впервые поиграл в Jazz Jackrabbit и бегал по созданному мной уровню. Или когда впервые открыл уровень в новом редакторе Тима, будущем Unreal Editor. Мы сделали, что хотели. Наша фича с комментариями фрагов обречена стать мгновенной классикой. Мы с Брэндоном сразу это поняли. И все, кто потом подражал нам в бесчисленном количестве игр, тоже все понимали.

* * *

В апреле 1999 года, за шесть месяцев до выхода Unreal Tournament, Эрик Харрис и Дилан Клиболд убили двенадцать учеников и одного учителя в средней школе «Колумбайн» штата Колорадо. Стрельба произошла поздним утром, в Роли в это время был уже обед. О трагедии я узнал, только когда вернулся вечером домой и включил телевизор. Как и всех, новости о случившемся поразили и сильно испугали меня. Услышав подробности, я не смог сдержать слез, случившееся потрясло меня до глубины души. Я смотрел новости и буквально рыдал.

Мы обсуждали новости с коллегами, ожидая начала совещания. Как могли, пытались все это переварить и задавали те же вопросы, что и остальные: как такое могло произойти? Кто это мог сделать? И зачем?

Через пару недель выяснилось, что Харрис и Клиболд были одержимы DOOM, и вину за стрельбу в школе быстро переложили на видеоигры. Сенатор Джозеф Либерман вновь начал призывать к жесткому регулированию индустрии – он уже делал подобные заявления несколько лет назад, возглавляя слушания о влиянии насилия в видеоиграх в Конгрессе США. Может, Либерман и другие политики хорошо звучали в вечерних новостях, но едва ли они понимали, о чем говорят, как и многие из тех, кто решил поддержать волну критики.

Они вообще хоть раз играли? А их дети или внуки-геймеры? Они стали убийцами? Всегда было легко докопаться до видеоигр и поп-культуры.

Когда я рос, мама с папой как типичные американские родители сами определяли, что для ребенка хорошо, а что нет. Секс и обнаженка, разумеется, оказались под запретом. Как-то раз мы пошли семьей в кино на «Европейские каникулы». Во время сцены, где девушка показывала Расти свою грудь, мама накинула мне на голову пальто. А вот насилие под запреты не попадало. Папа сводил меня и Тайлера на фильм «Индиана Джонс и Храм Судьбы», после которого я пребывал в шоке, увидев охлажденные обезьяньи мозги в качестве еды, Мола Рама, вытаскивающего все еще бьющееся сердце, и крокодилов, которые съели головорезов Рама.

Как-то отец взял напрокат культовый ужастик «Полтергейст». А потом «Робокопа» – лучший в мире фильм с хлещущей кровищей и сценой, где злодей падает в чан с ядовитой жижей, а потом его сбивает мчащаяся машина. Позже мы смотрели «Хищника» с кучей освежеванных тел и бесчисленных вояк, которых убил инопланетянин с дредами.