дорогом внедорожнике Колтона. Осколки стекла и пластика от столкновения машин усеивали дорогу, словно пепел. Ограждающая лента по-прежнему висела на месте происшествия, как надгробная плита. Лента тянулась от дерева сверху и вниз по крутому оврагу. Машины давно не было, но согнутые или вырванные с корнями кустарники и молодые деревья указывали на путь внедорожника, по которому он кувыркался, пока не врезался в огромный дуб.

Я обхватила себя руками, защищаясь от паники и горя, бушующих внутри. Слез так и не было.

Колтон.

Я судорожно вдохнула, не замечая, что остановилась. Но чем больше воздуха я втягивала, тем больше его, казалось, не хватало. Я схватилась за грудь, сгибаясь. Стрекотание сверчков и далекая музыка слились в какофонию, то резко пронзая слух, то заглушаясь стуком моего сердца в ушах.

— Колтон! — душераздирающий крик вырвался из моего горла, полный боли. Я не могла перестать повторять его имя, надеясь, что моя боль будет достаточно сильной, чтобы вернуть его.

Вниз по дороге от дома донеслась громкая хип-хоп музыка, словно ничего не произошло.

Внезапно моя печаль сменилась жгучей яростью, которая поднялась по спине, сдавила горло и сковала грудь. Все, что я слышала, это то, какая это ужасная была авария. Какая потеря для нашего общества. Никто не говорил о том, что он был пьян. Они не хотели думать, что их принц был не без греха, что он мог совершить такую глупость. Мысль о том, что капитан, чемпион штата, погиб из-за пьяной езды, была невыносима.

Кэрри и Дэн утверждали, что не знали, что он пил. Что они всегда оставляли у себя всех ребят, которые перебрали с алкоголем. Гребаная ложь! Внутри меня поднялась ярость к ним, к вечеринке позади меня, к ребятам, которые продолжают пить и садиться за руль, потому что считают, что с ними такого никогда не случится. А Кэрри с Дэном продолжают им это позволять.

— Вы, тупые идиоты! — кричала я в прохладный ночной воздух. — Вы же взрослые! Ответственные! — горечь негодования обжигала губы. Я размахивала руками, чувствуя, как гнев заполняет тело. — И почему я позволила тебе? Почему не сказала «нет»? — я подняла камень и бросила его в желтую ленту. — А все потому, что я не хотела расстраивать тебя. Снова ругаться. Я ненавижу, что была настолько слабой.

Гнев на себя, на Кэрри и Дэна, на Хантера и глупое решение Колтона захлестнул меня.

— Если бы я сказала «нет», ты бы меня бросил? Если бы я и дальше продолжала отказываться заниматься с тобой сексом, то мы бы снова разошлись? — слова лились потоком, и я уже не понимала, что говорю. Ярость вырвала все здравые мысли из головы и швырнула их в черную дыру на дне оврага.

Где-то в глубине сознания я ощущала свет, бьющий в правую сторону лица, но это казалось частью другого сна, другой реальности, в которой находилось мое тело. Я продолжала кричать на Колтона, срывая голос.

— Джеймерсон? — тень чьего-то тела выпрыгнула из машины. Я проигнорировала его, полностью поглощенная своей яростью.

Воздух с трудом поступал в легкие. Они словно разрывались от боли. И гнева. Гнева на него за то, что он бросил меня. За то, что заставил меня видеть мир в таком мрачном свете. Видеть и чувствовать только тьму. За то, что я так сильно по нему скучаю. За то, что он умер.

И за то, что я осталась жива.

Сгорбившись, я зачерпнула горсть гравия и обломков его машины.

— Пошел ты, Колтон! Тупой, безмозглый придурок! — проорала я, бросая их в овраг, и по щекам потекли горячие слезы. — Почему ты не смог выжить?

— Джеймерсон. Хватит.

Я вцепилась в другие обломки его машины, швыряя их вниз вместе с остальными.

— Ты сказал, чтобы я расслабилась. Что я слишком напряжена. «Со мной все в порядке. Я выпил всего, ну, может быть, две бутылки пива». Кто оказался прав, а? Теперь ты в порядке? Нет. Ты мертв! — я судорожно вдохнула. — Ты оставил меня, — мое горло саднило от ярости. — Ненавижу тебя, — я знала, что это неправда, но злость и боль захлестывали меня. Облить его виной казалось единственным способом снова наполнить легкие воздухом, сделать вдох.

— Джеймерсон, остановись, — рука схватила меня за локоть, наконец, привлекая мое внимание к человеку рядом со мной.

Я подняла голову и посмотрела в лицо Колтону. Как будто мой гнев и боль воскресили его из мертвых. Мне безумно хотелось верить, что это возможно. Что он смог вернуться ко мне. Мне нужно было позволить себе эту фантазию, хотя бы на мгновение.

Но я не могла.

И суровая правда сокрушила меня. Я рухнула на грудь Хантера, прижавшись к нему, словно в моем теле не осталось костей. Это шло против всего, что я чувствовала к брату Колтона, но в этот момент мне было все равно.

Парень напрягся, но, когда я не отстранилась, обнял меня, крепко прижав к своей груди.

— Почему он должен был умереть? — прошептала ему в футболку я. Он был теплым и твердым.

— Не знаю.

— Я позволила ему. Я не остановила его, — всхлипнула я. — Почему я не сделала этого? Он мог бы быть жив прямо сейчас.

— Я думаю об этом каждый день.

— Он оставил меня.

— Он оставил и меня.

— Я чувствую себя такой одинокой.

— Ты не одна, — тихо произнес он, я едва его расслышала

Я коротко сомкнула веки, позволяя себе еще на мгновение почувствовать, будто не тону, прежде чем оттолкнуть его. Руки Хантера опустились, мы оба стояли молча. Мои слезы оставили след на его футболке.

Внешний мир снова обрушился на меня, заставив остро осознать, что мы не одни. Я бросила взгляд через плечо Хантера. За рулем сидел его друг, Даг, наблюдая за нами. Не нужно было спрашивать, как они меня нашли. Наверняка Даг вез его домой.

Стыд залил мне щеки; он стал свидетелем моего срыва. По какой-то причине, то, что Хантер увидел меня в таком состоянии, меня не волновало, а вот то, что это видел Даг, — да.

— Эм, спасибо, — пробормотала я, вытирая глаза. Мои ноги сделали несколько шагов назад. Последнее, чего я хотела, — это возвращаться к Джейсону, но мне нужно было уйти. От Хантера. От Дага.

От себя.

— Мне лучше вернуться.

Хантер поджал губы, глядя через холм туда, где находился дом Макки. В воздухе пульсировал тяжелый бас.

— Тебя подвезти домой?

Первой моей реакцией было отказаться, убраться подальше от него. Но мысль о том, чтобы провести остаток вечера, следуя за Саванной и изображая веселье, казалась