– Они их не отпустят, – прошептал Карн. Теперь уже Мидас посмотрел на него так, будто парень прочел его мысли. – Их ауры черны, будто океанские глубины, в них нет надежды.

– Лучше бы нам не впутываться в местные разборки, – древний бог поджал губы, лихорадочно прикидывая варианты, которых, в общем-то, было не так уж много.

– Но и бросить их мы не можем, – покачал головой парень, усилием воли отрезая себя от липкой мерзости, что растекалась вокруг бандитов, словно чернильное пятно. – Их убьют, а сначала…

– Я догадываюсь, – перебил его Мидас. – Двенадцать не сильно крепких, но вооруженных мужиков. В основном секиры и боевые ножи, у двоих мечи, а у одного даже щит. Доспехов нет. Все стоят к нам спиной.

– Они пьяны, – Карн тряхнул головой, отгоняя от себя тлетворные образы, которые сумел выцепить из аур налетчиков. – Достаточно пьяны, чтобы не заметить нас, даже если мы подползем на расстояние пары шагов.

– То есть сходу можно уложить пятерых, – кивнул Мидас. В нем, как и в Карне, боролись два начала. С одной стороны – понимание неправильности происходящего и неспособность пройти мимо, когда можно что-то изменить. Ведь даже если они просто отвлекут бандитов, это даст семье торговца шанс – у него две лошади в повозке, сумеет быстро отстегнуть обеих, прыгнет на них с женой и детьми, и легко сможет оторваться.

С другой стороны – Карн слеп, а Мидас однорук. Скорее всего, они убьют почти всех бандитов, но велика вероятность остаться лежать среди них с проломленными черепами. И тогда – никакой Спирали Дискордии, никакого Хельхейма.

Древний бог посмотрел на парня и тот повернулся к нему лицом. Трудно сказать, что произошло дальше, но у них родилась мысль – одна на двоих. Одна простая мысль. Кем они станут, если оставят этих людей в беде? Уж точно не теми, кого достойны Нисса и Фавна.

– У которого из них меч и щит? – быстро прошептал Карн.

– Самый дальний от нас, справа, – донеслось в ответ. Парень минуту фокусировался на цели, потом коротко кивнул.

– Подползем ближе и я попробую сделать то же, что сделал с гавменнескерами, – он изо всех сил старался придать своему голосу как можно больше уверенности. Непросто провернуть такое, когда говоришь шепотом. И вдвойне сложнее, если сомневаешься в себе. – Дай мне пару минут и атакуй.

Фригийский царь не ответил, не было нужды. Они осторожно поползли вперед и ветер, внезапно сменив направление, подул им в лицо, унося прочь неудачные движения, скрадывая их в шелесте кустарника.

Они сделали свой выбор. И Мидас в этот короткий и странный миг неожиданно осознал, насколько жестоким и кровавым был его путь. Однако он давно жил на этой земле и хорошо усвоил две вещи.

Первое – топить себя в укорах и переживаниях надлежит лишь тогда, когда дело сделано.

Второе – никогда не поздно исправиться. А заодно – исправить мир вокруг.

Глава 10. Стрелы Перуна

Они разделились через пятнадцать шагов, Карн остался на месте, а Мидас пополз дальше к окруженной бандитами повозке. Он услышал звучный шлепок, увидел, как торговец падает на землю, а его жена вскрикивает, но не трогается с места, прижимая к себе дочек. Древний бог стиснул зубы и не отреагировал, ему нужно было подползти ближе, как можно ближе…

– Забирайте! Забирайте все! – взмолился тщедушный мужчина, его лицо заливала кровь – оплеуха, нанесенная рукой, привыкшей бить лишь женщин и стариков, рассекла ему бровь. – Только оставьте нас, оставьте…

– Поздно, дяденька, поздно, – почти ласково проговорил ударивший его бандит. Он был выше остальных, на его плечи была небрежно наброшена волчья шкура. Именно у него единственного был щит и теперь Мидасу стало очевидно, что он и есть предводитель мерзкой шайки. – Не вышло у нас с тобой понимания. Но сам ты виноват, видят боги – не хотел я…

Бандит осекся и тряхнул головой, пытаясь отогнать странное ощущение, причина которого крылась вовсе не в алкоголе, уж он то разбирался в таких вещах. В этот момент Карн прокрадывался в его разум и очень скоро понял, что зря осторожничает. Слабый интеллект, подточенный алкоголем, слабая воля, расшатанная самоутверждением за счет слабых, – все этот делало предводителя шайки идеальной мишенью, и сломить его защиту оказалось куда проще, чем справиться с имплантатом гавменнескера.

Карн сфокусировался, проталкивая свой энергетический взгляд в голову бандита, и тут же ощутил тошноту, вызванную близким контактом с аурой пьяного человека. Парень справился с неприятным ощущением и рывком ввинтился в его мозг, захватывая контроль над моторными областями. Сразу продвинулся вперед, подавляя мезэнцефалон, чтобы нарушить зрение и слух врага, и получить время для дальнейшего внедрения.

Его третьим шагом был натиск на миндалину и гиппокамп, подчинив которые, Карн с легкостью обнаружил воспоминания о других членах банды. Так как помимо консолидации памяти оба отдела выполняли функцию формирования эмоций, для парня не составило труда тут же подретушировать отношение предводителя к своим людям. Еще один легкий импульс в моторную область и тот с диким ревом выхватил клинок.

Для Мидаса это стало сигналом к атаке. Он поджал под себя ноги, а затем оттолкнулся ими от земли, направляя свое тело вперед и вверх. Дубина в его руке взмыла по восходящей дуге и угодила ближайшему бандиту в челюсть. Раздался влажный треск и налетчик с глухим бульканьем повалился на землю. Мидас, продолжая двигаться вперед, ударил следующего врага плечом в грудь и того отбросило на несколько шагов назад, он не удержал равновесия и скатился в придорожную канаву.

– Отстегивай лошадей! – взревел фригийский царь, налетая на третьего бандита. Тот успел поднять секиру и отступить назад, но вместо рубящего удара получил тычок в лицо, от которого его передние зубы раскрошились и расцарапали язык и десна. Следующим ударом Мидас сломал ему колено и отскочил, потому что остальные бандиты, наконец, начали понимать, что происходит.

– Увози семью! – прокричал он, не оборачиваясь. Торговец не мог его не услышать, так что Мидас не стал проверять – дошло ли послание до адресата. Он увидел, как лидер шайки, в котором Карн разжег лютую ненависть к собственным людям, вспарывает