Это не значит, что надо «потерпеть» с разводом, пока ребенок маленький. Это значит, что развод надо правильно организовывать и успокоить детские страхи «брошенности», а не усугублять их до состояния травмы.

Драма описанных ситуаций — не в факте развода, а в том, что детей отправляют жить к другим родственникам и они теряют сразу обоих родителей.

√ Когда с рождения ребенок находится в обстановке постоянных конфликтов между родителями, а также, когда малышу 3–4 лет не сообщают о факте развода.

Иногда рождение ребенка в семье сильно раскачивает семейную систему либо, как лакмусовая бумажка, показывает ее слабый фундамент. Ребенок тогда с рождения живет в обстановке скандалов и ссор, недовольства и раздражения. Такая обстановка стопроцентно травмирует ребенка. А когда малышу 3–4 лет родители не считают нужным сообщить о разводе, полагая, что он ничего не понимает, то происходит следующее.

Ребенок чувствует, что нечто изменилось в доме, но что — не знает. Он не может опереться на реальность, потому что ему никто ничего не объясняет. Когда он спрашивает, ему отвечают: «Все нормально». Но чувства и ощущения у ребенка другие! И тогда происходит сбой между внутренним состоянием и тем, что говорят близкие люди. Что выбирает ребенок? Верить взрослым. Но тревога сохраняется. Таким образом, ребенок перестает со временем доверять своим ощущениям и своим выборам. Ему же транслируют: «Ты неправильно чувствуешь», т. е. внешний хаос в семье, где часто ссорятся, соединяется с внутренними противоречиями, и в результате мы имеем ребенка с глубокой личностной тревожностью. При плохом раскладе она может дойти и до дезинтеграции психики — так формируется клинически нездоровая личность.

В период разводных конфликтов родители часто больше заняты собой. И когда ребенок в добавок ко всему еще и не получает поддержки (с ним никто не разговаривает, когда надо, либо говорят не то и не так, не имеют терпения), то наступает коллапс.

Базовое чувство безопасности не формируется. Это как если бы вы оказались в эпицентре городского землетрясения. Как вы будете себя чувствовать там? Также и ребенок. Он чувствует хаос, беспомощность, отсутствие ориентиров, сильную тревогу, недоверие к себе и своим ощущениям. В определенных ситуациях тут и до психотических реакций недалеко. Такие дети, как правило, неуправляемы в поведении, на них жалуются окружающие, они не в состоянии сосредоточиться. Либо, наоборот, они уходят глубоко в себя и живут в мире фантазий.

Оскорбления в адрес другого родителя со стороны первого только усугубляют ощущение одиночества.

Последствия. Нарастающая с годами неуверенность в себе, чувство ненужности и никчемности. Страх предъявлять себя, свои желания, свои потребности другим людям. Чувство, что недостоин рассчитывать на внимание, любовь и признание. Как результат — дружеские и любовные отношения заводятся с теми, кто их использует и даже эксплуатирует.

В результате дезориентации и чувства постоянной опасности в детстве в последствии возникают проблемы слияния: человек не понимает, где его границы, а где — чужие; на что он имеет права, а где должен «подвинуться». Он путает родительские и семейные обязанности. Возникает воспитательная неуверенность в отношении собственных детей, противоречивость воспитания. Чувство растерянности в детстве сохраняется и во взрослости — человек не знает, как ему поступить в тех или иных житейских ситуациях.

Наверное, самое трагичное последствие — это холодность к своему ребенку. Вина, стыд за это и ощущение беспомощности, что ничего нельзя исправить. Неуверенность в себе провоцирует стыд просить помощи и хроническую усталость от жизни. И до депрессии здесь рукой подать.

Также к последствиям можно отнести склонность к страхам и фобиям, например в том, чтобы открываться близкому человеку. Внутри — постоянное чувство стыда, и человеку кажется: как только его разглядят поближе и увидят, какой он неприглядный, то сразу отвернутся. Поэтому такой человек испытывает сильное чувство одиночества.

√ Когда родители ребенка 3–4 лет постоянно ссорятся.

Бурные ссоры, а потом примирения, сборы чемоданов, а потом их возвращение в квартиру — в этих обстоятельствах ребенок тоже живет как на вулкане. Его раскачивает на качелях — от беспомощности до надежды и обратно.

И в какой-то момент психика обрастает защитным панцирем — ребенку становится как бы все равно, что происходит. Невыносимое чувство тревоги и страха отщепляется и прячется в «закрытую капсулу». Это называется посттравматическая оборона. Ребенок перестает испытывать и страх, и тревогу. Внешне это выглядит как благополучие, но на самом деле это не так. Ребенку и окружающим его людям кажется, будто с ним все в порядке и он не нуждается в помощи. Но травма уже создает алгоритм дальнейших проблем.

В результате хронических конфликтов ребенок в поиске стабильности присоединяется к одному из родителей и всегда считает правым его. Объективная вина уже не имеет значения. Если такое присоединение произошло, например к маме, то на протяжении жизни с ней развиваются полные конфликтов, но созависимые отношения. А возможность психологически опереться на отца, получить его фактическую поддержку или воспользоваться его положительным образом в своем воображении и опыте уже отсутствует.

В созависимых отношениях с матерью много напряжения, потому что любовь любовью, но злость тоже есть, однако выражать ее ребенку страшно. Ведь опираться он может только на мать. Триангуляционная функция отца уже не работает (отец не может быть громоотводом и регулятором).

Ребенок боится агрессивности, и своей в том числе, потому что в его опыте агрессия привела к разрыву отношений. Он вытесняет ее. То есть начинаются проблемы в обращении со своей собственной злостью (сложно разозлиться, отстоять себя, добиться успеха).

Трудности в отстаивании себя во взрослой жизни создают потери в важных аспектах социализации. Низкая самооценка, вытеснение импульсов провоцируют телесные симптомы невроза. Также появляется повышенный страх расставания, прикладываются максимальные усилия к сохранению стабильности отношений, что провоцирует удушающую любовь или заботу. А это по иронии судьбы в конце концов отталкивает партнера. Конфликты и созависимые отношения с тем родителем, которого выбрал ребенок, мешают психологическому взрослению, и проблемы сепарации (эмоционального, физического, финансового отделения ребенка от родителя) могут оставаться актуальными и в 40 лет, и старше.

√ Когда взрослые обсуждают развод с ребенком 5–6 лет, делая из него поверенного, друга, наперсника.

Если один из родителей регулярно делится с ребенком тем, как стало трудно жить, как непросто теперь решать вопросы, когда семья распалась, как тяжело теперь родителям, как одиноко, как несправедлива жизнь и прочее, — в этом случае травма у ребенка фиксируется. И делать это могут не только родители, но и близкие родственники, например бабушки и дедушки, которые затронуты такой ситуацией. Тогда жизнь для ребенка делится на «до» и «после». Как правило, взрослые таким образом лечатся о ребенка за его счет.