брыкался и хрипел. Хьюго слышал, как возится на траве старик. Но до чего же безумным был этот взгляд! Большие черные зрачки кровожадно бегали, разглядывая несчастных.

Попытки освободиться были тщетными. Юноше никак не удавалось ослабить хватку. А воздуха в легких становилось все меньше.

Хьюго услышал глухой удар, а затем почувствовал, как хватка ослабла. Злодей зарычал. Затем Брандибар вновь двинул обухом топора по плечу паморка. Этого хватило, чтобы выбраться из мертвой хватки.

Это был Барт. Он смотрел диким взглядом на непутевых охотников. Растрепанные кудри свисали на лбу.

— Барт…Чего же ты наделал? — охал Брандибар сжимая топор. Ответом корчмарю послужило лишь утробное рычание паморка.

Страх сковал Хьюго, словно цепями. Ноги подкосились. Ни один мускул не мог шевельнуться. Сейчас паморок разделается и с ними. Как же это было глупо и наивно соваться в лес к убийце вместе с корчмарем!

Лезвие клинка сверкнуло, словно молния, издав глухой свист. Голова Барда взлетела по крутой дуге и скрылась в кустах, обдав кровавыми брызгами стоящих Хьюго и Брандибара. Обезглавленное тело рухнуло на землю, словно выстроенная из спичек постройка.

Сжимая окровавленный клинок из кустов вышел Юлиус Оду.

— Боги… — вырвалось из Брандибара. Корчмарь смотрел обезумевшими глазами на обезглавленное тело своего сына.

— Где-ты был? — сдавленным тоном спросил Хьюго, подавляя приступы тошноты.

— Долгая история, — ответил Юлиус, вытирая клинок о рукав.

— Мой сын не мог этого делать, — рыдал корчмарь.

— К сожалению, это был он, — заключил тропарь. — Ночью я ушел на сельское кладбище. Паморок любит прятать украденное в глухих дремучих местах. Но туда ходит народ. За кладбищем ухаживают. И тогда, я решил проведать это место. Заросшая чащоба на краю деревни, куда давно никто не ходит…И не прогадал.

Тропарь указал мечом в глубь зарослей.

— Там зарытые останки лошадей и коров, а также всякие украшения. Когда я нашел это место, то увидел, как паморок тащит сюда мертвое тело. Ну, а вскоре и вы подошли.

Была глубокая ночь. Брандибар, Хьюго и Юлиус сидели в корчме. Горела лишь одна маленькая лампа. Тело несчастного Фода лежало прямо на стойке.

Лицо корчмаря распухло от слез. Несчастный сидел рядом с телом мертвого сына и пил вино.

— Это я виноват, — рыдал Брандибар. — Ведь мог купить кафтан Барту. Мог! Но поскупился!

Гнетущая тишина и понурый взгляд напарников были ему ответом.

— Прости, что в такую минуту, — сказал Юлиус. — Но ответь, какие незнакомцы заходили к тебе неделю назад?

Услышав эти слова, Хьюго вопросительно взглянул на тропаря, а тот достал из кармана монету.

Это была имперская марка!

Номинал, как всегда стершийся, а на аверсе — Таулеран III.

— Это имперская марка, — пояснил Юлиус корчмарю. — Ее я нашел возле крыльца твоего заведения. Такую же нашел в своем трактире и Хьюго, после чего Месалина сгорела. Поэтому мне важно знать, кто хаживал к тебе в последнее время из незнакомцев.

Бедный корчмарь хлопал глазами, словно увидел впервые мир. Сейчас этого человека было действительно жаль.

— Да разный люд…В основном местные балагурят. Да, захаживали скитальцы и бродяги, но таких быстро выносят отсюда. Запомнился разве что один тип.

— Что за тип? — тропарь наклонился ближе к Брандибару.

— Такой, весь в черном…в черных доспехах…Плащ на нем был темный с капюшоном. Лицо я его не разглядел. Тип этот заказал только вино, потом сидел молча, ни с кем не общался.

— И что же подозрительного в этом? — развел руками Юлиус. — Разные люди бывают.

— Да как же не подозрительный? Приехал в деревню, заказал кружку вина, выпил и тут же уехал. Да еще на таком жеребце! Черный, что душа ростовщика! — всплеснул руками Брандибар.

Это и вправду выглядело странно.

— Куда уехал, знаешь?

— По старому тракту, ведущему в Шиповник, уезжал, — корчмарь опрокинул кружку. — А больше ничего не знаю и не скажу.

— Спасибо, — Юлиус положил руку ему на плечо. — Ты и на этом нам сильно помог.

Долго не прощались. Брандибар крепко обоих обнял и остался в корчме. Хьюго слышал, как из закрытой двери доносились глухие рыдания и спасительные молитвы.

Напарники незаметно покинули деревню и уже ехали по старому тракту. Небо светлело. Близился рассвет.

— Возьми, — Юлиус протянул Хьюго имперскую марку. — Полагаю, мы на верном пути.

— И как нам теперь понять, где боги готовят свои злодеяния?

— Богам нет никакого дела до денег, — отвечал тропарь. — Они покоряют нас силой и величием. Человек же подчиняет человека деньгами. Я думаю, мы ищем именно человека. Того, кто открыл имперскую казну, как говорил Тулл Меттий.

— Хельмгольд, затем Месалина, Злыполь, — перечислял Хьюго. — А теперь Шиповник — южный город Церкоземья. Боги…Он проделал такой путь. С самого севера…Теперь он идет на юг.

— Именно, — подтвердил тропарь и дернул поводья.

Глава IX

Они не спеша брели по старому тракту. Очертания города уже виднелись на горизонте. Тропарь вел измученную лошадь под уздцы. Накопившаяся усталость за те два дня, что они провели в дороге, давала о себе знать. Лично Хьюго дорога выматывала нещадно. Ноги у него гудели, а глаз все хуже видел. Вдобавок ко всему прочему, тропарь стал давать парню уроки фехтования. Когда они делали привал, Юлиус доставал свой меч и бросал Хьюго. Для начала просто заставлял ровно держать оружие на вытянутой руке, чтобы кисть окрепла. Но и этого было достаточно измотанному юноше.

Груженая телега с толстым купцом пронеслась мимо них, обдав путников пылью. Хьюго отряхнулся и взглянул на пасмурное небо. Серые облака проплывали над головой, но дождя не обещали.

— Почти добрались, — промямлил парень.

— Угу, — согласился тропарь. — К вечеру будем в городе.

— Слушай, Юлиус, — начал Хьюго. — Если же нас в Шиповнике ожидает очередная имперская марка, может расскажешь побольше о чудовищах?

Лицо тропаря нахмурилось, как будто Юлиус обдумывал услышанное.

— Самое ужасное из чудовищ, с которым я сталкивался — это человек, — ответил он. — А если по существу, то тварей этих много. И если я кого-то да знаю, то не наберется и половины. Чаще я сталкиваюсь с материальными созданиями: вервольфы, вурдалаки, мракопеты, тролли и прочее. С духами сложнее. Их нужно заговаривать на языке Древних, чего совсем не люблю. Хотя с паморком нам повезло. Тот если в кого и вселился, будет жить в человечьем облике до конца дней.

— Понятно, — вздохнул Хьюго. — Получается чудовища были в нашем мире всегда?

— Пожалуй, что так, — отвечал Юлиус. — Говорят, раньше боги ходили по земле. Это был их мир. Тогда же водилась и нежить. Но в таком безумии люди не могли спокойно жить. Вот и начались между богами разборки. Ведь одни хотели оставить