денег возвращалась юридическим собственникам траулеров для выплаты зарплат и иных расходов, а большая часть делилась между «системами». Платились и налоги. Совсем ничего не добывать суда не могли, ибо, с чего платить зарплату? Потому показвалось процентов двадцать добычи. По данным японских властей им поступило рыбы больше в шесть раз, чем показывали количество выловленной рыбы рыбаки.

Никитенко хотел сыграть, как мошенник на доверии, то есть, обмануть, как он думал, обманщиков из системы ФСБ. Кураторы из вроде как бывших сотрудников ФСБ-КГБ так ловко играли роли продажных «оборотней в погонах», что смогли запутать не только Российских партнёров по бизнесу, но и иностранных, в том числе и их контрразведку.

Так, создатель компании «Пасифик Андес» был выходцем из Сингапура, обманувших местные банки на миллионы долларов и уехавших в Гонконг. Он был агентом КГБ, успешно кредитовался в одном из советских азиатских зарубежных банков, а потом, имея положительную кредитную историю, взял несколько валютных кредитов в банках Сингапура и исчез.

Что он агент Кремля так никто и не узнал. Даже китайцы, добросовестно считавшие его их агентом, работавшим против России, скупая у Дальневосточных рыбаков рыбу на корню. Но, как говорится, «по делам узнаете их». Но, как окажется в две тысячи двадцать втором году, «Пасифик Андес» нарушит законодательство об иностранных инвестициях в стратегические отрасли российской экономики, к которым с две тысячи восьмого года стала относиться и рыбная отрасль.

Активы русских рыбодобывающих компаний, «де факто» принадлежащих «Пасифик Андес» (через подставных российских лиц), вернулись в Россию. И позволило «прижать» иностранную компанию то, что она не стесняясь заявляла, что контролирует более шестидесяти процентов вылова минтая.

Претензии по поводу незаконной покупки стратегических активов есть также к японским и южно-корейским компаниям. Закон об отнесении ряда отраслей к стратегическим был принят в 2008 году, а активы российских рыболовецких компаний приобретались в основном в 90-е годы, когда на рынке царил правовой беспредел, объяснял один российский чиновник.

- «Никто не принижает роли китайских и других западных инвесторов, которые инвестировали в российский флот в трудные времена. Но после вступления закона в силу западные инвесторы были обязаны уведомить российское правительство о том, что они владеют стратегическими активами, - говорил он. - В этом случае наказания не последовало бы. Но ни одна из западных компаний не уведомила. Ни одна! Более того, и после 2008 года они продолжали тайно скупать стратегические активы — российские биоресурсы. Теперь они будут обязаны вернуть их»

Никитенко не знал, что российская «система» играет в долгую на благо родины, и решил её обмануть. Откровенно говоря, вообще мало кто догадывался о хитрости «конторы». Сейчас об этом знал только Юрий Мамаев, он же Сергей Субботин младший, он же Сергей Субботин старший. И знал потому, что сам участвовал в этой игре до две тысячи двадцать третьего года. За это его и убили. Убил кто-то из бывших зарубежных партнёров: агенты Сороса, они же масоны, они же МИ-6, или ЦРУ. А может китайцы. Кто-то из них. Кто из них? Это и хотел понять полковник, ибо предполагал прожить дольше двадцать третьего декабря две тысячи двадцать третьего года.

Глава 12

До Австралии добирались сначала морем на сухогрузе, потом самолётом сингапурских авиалиний.

В этой жизни Юрий за границей, кроме Китайского Суйфэньхэ, не был. Но курица не птица, а заплёванный Китай не заграница. Поэтому Сингапур Юрия поразил чистотой и грозными плакатами о штрафах. Память Субботина старшего давала воспоминания о разных странах, где он побывал, но они (воспоминания), воспринимались полковником словно эпизоды иностранного кино.

Никитенко навязанного попутчика игнорировал. Ему с двумя сыновьями выделили четырёхместную каюту. Полковника сначала подселили в двухместную каюту к старшему мотористу, где койко-место было свободно по причине отсутствия на борту моториста-электрика, находящегося в пуске. Но потом моториста переселили и полковник остался один.

Сыновья Николая Ивановича взяли с собой изрядное количество различных напитков и, практически, всё время находились на рубочной палубе. Погода стояла хорошая, дождём и не пахло, поэтому Иван с Валерой даже иногда ночевали там же, перенеся матрасы наверх.

Полковник, один раз поднявшись на рубку, сразу, увидев вращающийся излучатель локатора, спустился. Днём он загорал, расположившись в шезлонге на шлюпочной палубе. С утра на левом борту, вечером на правом.

У него с собой тоже было... И баночное пиво, и нормальный виски, и кола с минеральной водой. Десять суток моря ему, сухопутному человеку, надо было как-то пережить. Вот он и подготовился. Пиво охлаждалось в потолочной «дуйке» каютного вентилятора, через которую, по причине жары, дул холодный воздух кондиционера.

Хозяина каюты - старшего моториста Суворова, потому и отселили от полковника, что просто смотреть на изобилие спиртного нормальный моряк не мог, как не старался. Началось у них с баночки пива после вахты, окончилось не выходом моториста на работу.

На переходах матросы обычно занимались палубным ремонтом, мотористы притиркой форсунок и клапанных втулок с клапанами. А «стармот[1]» оказался кадром ценным, ибо был к тому же ещё и сварщиком. То есть «стармота» рвали на части, а он вдруг выпал из процесса.

Поэтому капитаном сухогруза с полковником была проведена разъяснительная работа на предмет опасности мореплавания по причине умышленного выведения членов экипажа из рабочего состояния в результате спаивания, и была предложена для скрашивания досуга одинокого пассажира. Капитан так и сказал. Полковник, приподняв бровь, удивился и оглядев капитана от лысины до штиблет, скривился.

- Я о буфетчице, - пояснил капитан.

Пить они, обычно, начинали в каюте капитана в обед, потом часа два-три отдыхали и завершали вечер чем-нибудь лёгким из запасов капитана. Вечером присутствовали дамы и старпом.

Полковник лёгких напитков с собой не брал. Пиво он таким не считал, ибо пиво без полировки водкой не признавал.

Капитан был опытным и, прикинув Юркины запасы, силы коллектива рассчитал правильно, поэтому к моменту якорения на внешнем рейде Сингапура, они были практически трезвы уже сутки. Радостный «стармот» перетащил свои вещи в каюту, как только сухогруз повис на якоре. Полковник пожал ему руку и взглядом показал на квадратный зев потолочного вентилятора. Там ещё чуть-чуть оставалось.

Вскоре рейдовый катер унёс пассажиров в порт.

Стоимость такси до аэропорта Николай Иванович решил разделить на четверых.

- «Вот, жадный хохол», - подумал полковник, отодвигая сначала задом, потом плечом младшего Никитенко, вальяжно рассевшегося на заднем сиденье Нисана Седрика.

- Ты чо?! – начал было Валера, но, получив слева толчок локтем от старшего брата, замолк.

До аэропорта ехали около часа, а в самом