- Да ну, на...

- Сам посмотри. Тебе нашлёпку из салфетки на лейкопластырь пришпандорили, кровью твоей смочив. Так, для приличия. Не гоже больному после огнестрела из операционной выходить абсолютно здоровым и чистеньким. Вся бы больница сбежалась. А оно нам надо?

- Не-е-е... Кузнец нам не нужен!

Полковник снова повернулся к зеркалу и ощупал своё лицо.

- Словно вас слили, - сказал Лисицын. – Что случилось, Серёжа?

Полковник посмотрел на друга.

- Или Юра?

- Я, честно говоря, теперь и сам не могу понять. У меня и в голове всё перемешалось. Я тебе расскажу всё, а ты уже решишь сам: съехала у меня крыша, или это по-настоящему.

Глава 11

Они с Лисицыным допивали вторую бутылку болгарского «Солнечного берега» и полковник думал, что надо послать бойца за третьей, ибо не брало. Они сидели в ординаторской из которой Юрий позвонил Галинне и предупредил, что сегодня не придет.

Галина, видимо, думая и занимаясь чем-то своим, коротко ответила: «Хорошо» и отключилась. Сначала Юрия это покоробило, но потом он облегчённо вздохнул и, положив трубку, сказал:

- Представляешь, с Галиной говорил. Хотел зайти к ним, денег передать.

- Я могу тебя отпустить. Съезди. Машина-то на стоянке.

- Да, занята она. С детьми занимается. Не до меня ей. Сейчас она одна. Хлопочет по хозяйству.

Лисицын хмыкнул и криво улыбнувшись, и едва заметно, «пробуксовывая», произнёс:

- А то она раньше не крутилась одна? Ей, думаю, не привыкать без мужика обходиться, так что не грузись особо. Она женщина крепкая и знала за кого выходила замуж.

Полковник посмотрел на друга чуть затуманенным коньяком взглядом, думая обидеться, но передумал.

Лисицын отвёл глаза от серых в крапинку радужек Субботина и в очередной раз нервно сглотнул. Он тонул в них и через несколько секунд визуального контакта у Юрича перехватывало дыхание. Но эти «глаза напротив» притягивали его взгляд снова и снова.

- Ты – словно девица на выданье, - хмыкнув, «подколол» полковник.

- А ты не смотри на меня, противный.

- Щас получишь!

Полковник только что добавил к своему повествованию о симбиозе трёх своих ипостасей и будущем, рассказ про то, что будет твориться в Америке, Европе и Украине с лицами нетрадиционной ориентации и про гейпарады в две тысячи двадцать третьем году.

И тут они заметили стоявшего в проёме двери дежурного врача.

- Бухаете?! – даже не возмущённо, а удивлённо спросил Швед. – Ты охренел, Юрич? Ты же дежурный хирург?!

- Да мы и одну ещё не допили, - показал Лисицын, пытаясь спрятать за ногой пустую бутылку. Бутылка покачнулась и упала, звонко звякнув о кафельный пол.

- Э-э-эх! – с сожалением на лице произнёс Швед, завистливо сглатывая.

- Ну... Ты же сам меня отстранил...

- Звоню, ищу. Девушек посылал. Я уже двоих прооперировал. Закрылись тут. Хорошо, у меня ключ есть.

- С меня причитается, Кость... Мы тут с Серёжей друга погибшего... поминаем.

- Не того, которого ты хоронил месяц назад? Из СОБРа?

- Его-его, Костя.

Они с полковником переглянулись.

- Я ведь его тоже знал. Встречались, когда его бойцов подранили. Он заезжал, беседовали.

Полковник помнил этот случай.

- Сильно он тогда за своих переживал. Молодцы ребята. Постоянно заезжали проведовать. Давайте и я за него... Наливай.

И он достал из глубокого кармана бутылку армянского «Наири».

Лисицын нырнул в стол за круглым бокалом тонкого стекла. Они с полковником пили из таких же. Константин Евгеньевич притянул к столу третий стул и, сев, поставил бутылку на стол.

- А если ещё поступят? – спросил Юрий. – Раненные...

Швед мило улыбнулся.

- Да, вроде, выработали на сегодня дневную норму. Ещё вечером тел десять привезут и ночью человек пять. А к тому времени и Юрич проспится. Да, Юрич? Ещё по грамульке и баиньки. Часов пять тебе хватит!

Юрич, как не странно, даже спорить с дежурным врачом не стал, молча поднял бокал, коснулся донцем стола и, выпив, поднялся.

- Время пошло, - сам себе сказал он и исчез за ширмой.

Пару минут из-за ширмы слышалась возня, потом сопение, потом мерное похрапывание.

- Всегда ему завидовал, - сказал полковник. – Засыпает мгновенно.

Швед молча смотрел на полковника. Улыбка так и не сходила с его лица.

- Это при вас, Константин Евгеньевич, меня зашивали?

- При нас, при нас, - смеясь, согласился Швед. – Что это вы, батенька, медсестёр наших пугаете? Предупредили бы, что сами справитесь.

Полковник, глядя на улыбающегося Шведа, тоже не смог удержаться и улыбнулся.

- Не знал, что так можно. Уже встречались с таким?

- Было дело. Не так, как у вас, но встречался мне один бывший морпех. Тот и у себя раны сращивал и у других. Почти мгновенно. Сам разрежет ножом ногу, сошьёт, а она минут через тридцать сама срасталась. Сам видел. Но у вас... Это супер. Давно практикуете?

- Не-е-е... Недавно. Первый опыт. Прошлые разы тяжело заживало.

- А сейчас, что-то пошло не так? – спросил, прищурившись Швед и потянулся к бутылке. – Я налью?

Полковник кивнул. Янтарная жидкость заструилась по стенками бокала.

- Ну, за здоровье!

- За здоровье, - поддержал тост полковник.

* * *

- Ты в нём уверен? – спросил генерал.

- Уверен.

- Что-то это мне напоминает шаманство какое-то.

Голос генерал-полковника Ломакина в трубке прямой связи слышался тихо, но чётко.

- Ты вышли материалы с рапортом. Мы подумаем. То, что ЦРУ и Ми шесть уже вовсю работают на Украине, - это известно. – И про Сороса и его птенцов информация тоже есть... Но чтобы они дошли до вооружённого конфликта с нами... Когда, говоришь, фашистский переворот у них случится?

- В две тысячи восьмом.

- Блять! Две тысячи восьмой! Это же через...

- Восемь лет.

- Уже скоро. Совсем скоро. А война, значит в две тысячи двадцать втором?

- Это первые фашистские выборы, Переворот в четырнадцатом. Тогда же наши Крым заберут и на Донбасе война начнётся.

- А наша война, значит в две тысячи двадцать втором? Что ж они так долго тянули?

- На Донбасе тоже разные люди живут. Кто-то хотел его отделения и от Украины и от России. Там же такие богатства! Я говорил со специалистами... Говорят, что там впадина на километров сорок заполнена осадочными породами. А в разработке пока,