Шрифт:
Закладка:
– Но у сеньориты де Мендоса нет кинжала, – вставил Кеннеди, внимательно наблюдая за сеньорой, чтобы не пропустить эффект от его замечания. – Она понятия не имеет, где он может быть.
– Выходит, мистер Локвуд и мистер Уитни в своих поисках сокровищ опираются только на легенду? – быстро спросила индианка.
Крейг этого не знал, но не стал признаваться в этом.
– Пока не будет доказано обратное, мы должны верить им на слово, – уклонился он от прямого ответа.
– Однако я не это имела в виду, – ответила сеньора де Моше. – Я хочу сказать, что мы могли бы остановить проклятие, прекратив охоту за сокровищем. Оно никогда никому не приносило пользы и никогда не принесет. Так зачем искушать судьбу? Почему бы не остановиться, пока не стало слишком поздно?
Я не мог до конца уловить подтекст ее слов. Означали ли они, что сокровище должно быть оставлено для ее семьи? Или она намекала на то, чтобы Инес ответила на чувства Альфонсо? В любом случае я не мог принять слова сеньоры за чистую монету и ощущал, что за ее словами и действиями стоит скрытый мотив.
Увидев, что Крейг наблюдает за лицом молодого человека, я проследил за его взглядом. Было совершенно ясно, как Альфонсо воспринял замечание матери. Он пристально смотрел на Инес. Если бы у меня оставались какие-то сомнения в его чувствах, то теперь с ними было бы покончено.
– И еще одно, – добавила сеньора, как будто ей в голову пришла запоздалая мысль. – Это касается мистера Локвуда и мистера Уитни. Позвольте мне попросить вас хорошенько все обдумать. Предположим, у них нет кинжала. Тогда будут ли их шансы найти сокровища выше, чем у других? А если кинжал у них… – она сделала паузу, чтобы подчеркнуть значение своих слов, – то что это значит?
Кеннеди переключил свое внимание на сеньориту. Было очевидно, что дилемма, предложенная сеньорой де Моше, была не лишена веса. Девушка залилась краской – мать Альфонсо ударила ее по больному месту.
– Мистер Локвуд не нуждается в защите, – тихо сказала де Мендоса. – Я не позволю, чтобы на него нападали с намеками.
Она встала. Ни пыл Альфонсо, ни семена сомнения, посеянные сеньорой, не поколебали ее веру. Это была проверка, и Кеннеди, очевидно, был рад, что стал ее свидетелем. В один прекрасный день Инес могла узнать правду насчет отпечатков обуви в саркофаге, и теперь Крейг лучше понимал, как она может на это отреагировать. Сеньора тоже поняла, что если она будет и дальше давить на девушку, то сможет сломать ее, но не подчинить.
Не сказав больше ни слова и сдержанно поклонившись, Инес вышла из чайной комнаты, и мы последовали за ней, оставив мать и сына сидеть там в недоумении.
– Надеюсь, вы простите меня за то, что я рекомендовал вам прийти сюда, – сказал Кеннеди тихим голосом. – Я сделал это, потому что есть определенные вещи, которые вы должны были услышать. Это справедливо по отношению к вам. Я бы не хотел, чтобы вы обманывали себя насчет мистера Уитни и даже насчет… мистера Локвуда. Хочу напомнить: что бы вы ни чувствовали, ни слышали и ни видели, вы можете прийти ко мне и быть уверенной, что я скажу вам правду. Это может быть больно, но так будет лучше всего.
Я думал, что он готовит почву для откровения о следах, но больше он ничего не сказал.
– О, эта женщина! – воскликнула сеньорита, словно желая сменить тему. – Я не знаю, не могу сказать, почему она так на меня действует. Хорошо помню, какая перемена произошла в отце, когда он встретил ее. Я уже рассказывала вам, каким он стал… иногда я думала, что он безумен. Вы заметили перемену в мистере Уитни? Впрочем, вы знакомы с ним недостаточно долго… В последнее время мне кажется, что что-то подобное начинается в мистере Локвуде. Иногда он становится таким возбужденным, его глаза кажутся вытаращенными, как будто он охвачен лихорадкой… Отцу казалось, что он видит странные вещи и слышит голоса, причем все усугублялось, когда он оставался один, а не в окружении людей. О, что происходит? Рядом с ней я не могла думать ни о чем другом, даже о том, что она говорила.
– Значит, вы опасаетесь, что она каким-то образом может быть связана с этими странными изменениями? – спросил Кеннеди.
– Не знаю, – пробормотала девушка и замялась, но тон ее ответа был достаточно красноречив, чтобы стало ясно: в глубине души она все-таки подозревала что-то, чего не могла четко сформулировать. – Профессор Кеннеди! – воскликнула она наконец. – Неужели вы этого не видите? Порой, когда сеньора так смотрит, она практически заставляет людей поступать так, как хочется ей!
Мы подошли к стоянке такси перед отелем, и Крейг подозвал машину, чтобы отвезти Инес домой. Когда он открыл ей дверцу, девушка повернулась к нему, слегка дрожа.
– Пожалуйста, не сочтите меня глупой, – добавила она затаив дыхание, – но часто я боюсь, что это то, что мы называем «мал де охо» – дурной глаз!
Глава XIII. Отравленная сигарета
Кеннеди не был суеверен, и все же я видел, что он глубоко задумался над словами Инес де Мендоса. Может, в ее словах было рациональное зерно? Может быть, тот самый страх, который сеньорита испытывала перед сеньорой, порождал чувства, которые и заставляли ее подчиняться?
Я знал, что современная психология сделала много удивительных открытий. Может, есть какое-то научное объяснение дурного глаза?
Мы вернулись в отель, чтобы успеть на встречу с Уитни. В любом случае, подумал я, независимо от того, насколько можно верить в дурной глаз, имелся неопровержимый факт: физическое состояние, которое Инес наблюдала у своего отца перед смертью и которое сейчас проявлялось у Уитни и иногда у Локвуда. Конечно, это само по себе представляло интересную загадку.
Мы нашли Стюарта в кафе: он сидел в одиночестве на кожаной подушке и яростно курил. Я пристально пригляделся к нему. Его зрачки были даже больше, чем раньше. На белках ярко выделялись вены, и это говорило о том, что его сердце билось с огромной скоростью.
– Ну что, – заговорил он, когда мы сели, – как прошел ваш тет-а-тет?
– Примерно так, как я и ожидал, – небрежно ответил Кеннеди. – Я допустил эту встречу, чтобы сеньорита де Мендоса услышала определенные вещи, и решил, что сеньора могла бы рассказать их лучше всего.
