Шрифт:
Закладка:
– Прекрати издавать эти звуки!
– Я не издавала бы эти звуки, если б ты меня не избил! Я думала, ты сожалеешь.
– Больше нет. Ты воровка и своровала мою еду, и даже бекон не такой хрустящий, как я люблю.
Она замерла, сделала несколько громких вздохов и встала, схватившись за раковину.
– О господи, ты совсем как он. Он превратит тебя в такого же монстра, если не сбежишь.
Она оперлась о стену и сползла по ней вниз. И снова заснула, прямо там.
Я съел ужин, а потом чипсы.
В какой-то момент призрак отползла по полу на свой матрас, натянула на себя одеяло и заплакала.
Тогда я тоже заплакал. Какая у меня ужасная мать. Это все было как страшный сон.
Мы не разговаривали до самого вечера, даже когда я прошел мимо, чтобы умыться, почистить зубы и пописать.
Посреди ночи она разбудила меня дикими криками:
– Помоги мне! Господи боже, помоги мне! – Но я не хотел помогать ей и не знал, как.
– Тихо! – шикнул я.
С утра призрак пошла в туалет. Я услышал, как она писает, а потом наполняет раковину водой. Затем послышался плеск и стоны.
Я оделся и съел хлопья, пока она была там.
Из туалета призрак вышла вся мокрая с головы до ног. Одежды на ней не было. Она все так же тряслась. Я уставился на ее голое тело: на круглый живот и груди, свесившиеся на него двумя мешками мяса. Я никогда не интересовался, как выглядят голые женщины. Снизу она была вроде как нормальная, только широкая, и у нее между ног и под мышками росли волосы. Я не мог оторвать от нее взгляд. Она увидела, что я смотрю.
– Я горю. Я не могу одеться, тут слишком жарко.
– Прикройся, глупая женщина.
– А-а-а-а-а-а-а! – закричала она и схватилась за живот. Когда призрак падала на матрас, я увидел кровь, стекавшую у нее по ногам.
Я был в ужасе. Я не знал, как ей помочь, но мне хотелось, чтобы все это прекратилось.
– Прекрати! – приказал я, но теперь она выла непрерывно. Отец сказал, что приедет сегодня утром к одиннадцати. Сейчас была половина десятого.
– Мне кажется, ребенок умирает. Я тоже могу умереть. – Она хватала ртом воздух и очень глубоко дышала. – Ты этого хочешь? Ты должен сказать кому-то, что я здесь… Меня зовут Дениз Нортон. Пожалуйста, запомни это… Я думала, меня будут искать, но теперь, видимо, все сдались. Ты – единственный человек, который знает, что я здесь. Дениз Нортон. Дениз Нортон. Ты мой сын.
– Кому я скажу?
Она всхлипнула.
– Ты можешь выбежать наружу, на улицу, и сказать первому встречному человеку.
– Мне нельзя выходить дальше сада.
– Вот видишь? Если б ты был взрослее, чтобы понять… мы оба пленники. – Ее дыхание начало становиться тише. Она снова заснула. Я видел, как кровь растекается по одеялу. А что, если она умрет? Отец будет на меня ругаться? Я пошел к холодильнику и налил стакан молока. Подошел к ней и поднес стакан к лицу.
– Молоко тебе полезно, – сказал я, пытаясь приподнять ее голову. Она попыталась выпить, но большая часть вылилась на матрас. – Хочешь мой сыр? – Я разорвал упаковку, и она вгрызлась в него.
– Дениз Нортон, – повторяла призрак снова и снова. – Ты должен кому-то сказать. Если я умру здесь, никто не узнает, кем я была.
– Хватит говорить про это.
– Кто-нибудь знает о твоем существовании? Это ненормально – сидеть взаперти за забором. Он монстр. Ты разве не понимаешь?
Тогда я закричал и отшатнулся от нее.
– Неправда! Это ты монстр, и я ненавижу тебя! – Я снова размахнулся, чтобы пнуть ее, но вместо этого ударился о стену.
– А знаешь что? Теперь мне кажется, я тебя тоже ненавижу, – заявила она. – Мне стыдно за то, что он из тебя сделал.
* * *
Отец приехал без пяти одиннадцать. Когда он увидел беспорядок и кровь, то сказал мне идти в свою комнату и сидеть там.
– Но сегодня воскресенье! – жалобно сказал я.
– Иди в свою комнату! – заревел он, и я тут же убежал за стенку.
Отец даже не поздоровался и не обнял меня. А если он посадит меня в эту комнату за то, что я убил ее? А если прикует меня цепью к кольцу в стене? Я сидел в комнате несколько часов, боясь выйти наружу, хотя дверь была не заперта и мне хотелось есть. Я закрыл уши руками, когда услышал, или мне послышались, сдавленные крики.
Когда отец вошел ко мне в комнату, я по его лицу и особенно челюсти попытался прикинуть, злится он на меня или нет. Он открыл дверь и сел на колени, чтобы посмотреть мне прямо в лицо.
– Мне так жаль, мой мальчик, я не должен был подвергать тебя такому. Обещаю, больше никогда тебя там не оставлю. Я думал, будет нечестно оставлять тебя одного на целых два дня, но, видимо, так было бы лучше.
– Она умерла?
– Что? Нет. У нее родился ребенок.
– Мой братик или сестричка?
– Это девочка. – Уголки его губ искривились.
– С ними все в порядке?
– Да. Ты пнул ее?
– Ты сказал, мне можно.
– Да, кажется, сказал. Думаю, мне не пришло в голову, что ты можешь пнуть так сильно. Скоро с ней все будет в порядке. Пойдем поедим чего-нибудь, хорошо?
Я смотрел телевизор, пока отец готовил ужин на кухне.
Я не переставая думал о Дениз Нортон и моей маленькой сестре.
– Пап, она сказала, что я жил с ней первые несколько лет, а потом ты забрал меня. Это правда?
– Не совсем. Мне нужно было, чтобы она кормила тебя грудью. Ты же знаешь, что это такое?
Я кивнул.
– Но как только ты был готов, я привел тебя сюда, чтобы проводить время вместе. После этого она тебе больше была не нужна. Я научил тебя читать и писать.
– У нее там нет никаких книг. Ты дашь ей какую-нибудь из моих?
Отец ничего не ответил, и я понял по его сжавшейся челюсти, что ему не понравился мой вопрос. Но я все равно не мог перестать думать. Когда отец подал мне кусок говядины с луковым пирогом, я спросил:
– Отец, а что она сделала?
Он понял, что я имею в виду.
– Ужасные вещи. Я расскажу тебе,
