— Хорошо. Папу не надо, — сказал я и не терпящим возражения тоном продолжил: — Анатолий Иванович, погуляй минут пятнадцать с мамой, а я с дочерью переговорю.

Мне хватило десяти минут, чтобы понять, что вербовочная комбинация загублена. Я не стал дочь стыдить и агитировать за советскую власть, а попытался убедить в том, что она своими непродуманными действиями может поломать жизнь иностранному дипломату, который имел несчастье в нее втюриться. Молодая же потаскуха была настолько настроена против КГБ и советской власти, что просто не могла воспринять мои советы и стала угрожать, что если ее хахаль и согласится на нас работать, то она сообщит об этом его начальству.

— Если вы это сделаете, то вы его угробите, — только и смог я ей сказать.

К сожалению, мои слова оказались пророческими. Дамочка убедила шифровальщика сообщить о бескорыстной, безграничной, но безответной своей любви послу, который немедленно отослал влюбленного дипломата на родину, где его след затерялся. По некоторым данным, его замучили на допросах, добиваясь признания о его работе на КГБ, ибо не поверили, что мы на него не выходили и даму ему не подставляли.

В этой истории была и еще одна деталь. После беседы с мамой и ее чадом я сказал Гавриленко, что дело провалено и не стоит им заниматься, ибо девица нам не только не помощница, а настоящий враг. Гавриленко был старым последователем Маркса и, слепо следуя советам теоретика, подвергал все сомнению, тем более мои слова. Поэтому он вместе с Сумарокой, втайне от меня, провели несколько встреч с пассией дипломата, на которых пытались ее сломать и угрожали испортить ей жизнь, если она откажется нам помогать. Одновременно они оборудовали квартиру дамы техникой оперативного подслушивания. Эта пионерская любознательность генерала — хочу все знать — сыграла для него нехорошую шутку.

Во время контролируемой оперативной техникой беседы матери и дочери, на которой молодое поколение подробно докладывало мамочке о беседе с Гавриленко, обильно сдабривая взволнованное повествование отборным матом, обзывала Гавриленко и Сумароку разными непристойными словами и сказала, что она ни за что им помогать не будет. Но она умудрилась подложить и мне свинью, ибо сказала, что со мной могла бы сработаться, если бы я на нее раньше вышел. Генерал сразу заподозрил в этом что-то не то, ибо стал меня с пристрастием допрашивать, нравится ли мне дама как женщина.

Об этой записи я узнал позже, но ничего уже поправить было нельзя.

Вопрос о коварстве женщин и их роли в работе советских органов государственной безопасности волновал иностранных разведчиков и в тридцатые годы, японских в том числе. Любопытную инструкцию накануне своего отъезда из СССР в Японию в 1935 году составил военный атташе Н., с которой не грех ознакомить читателя (см. приложение № 2).

Россия и японские разведчики

Фукусима Ясумаса (1852–1919), генерал.

Выходец из самурайской семьи. Окончил японский университет «Нанко», а затем военную школу в Эдо (ныне Токио). С 1876 года — помощник военного атташе в США.

В 1887–1891 годах — помощник военного атташе в Германии, майор. По указанию Генштаба Японии 11 февраля 1892 года выехал на лошади из Берлина и через 504 дня прибыл в Японию, преодолев путь через Польшу — Петербург — Москву — Урал — Иркутск — Хабаровск — Владивосток с заездом в Ургу (Монголия) и Пекин. Японский всадник сменил семь лошадей, в пути тяжело заболел, но в Хабаровске его догнала телеграмма из Генштаба Японии, в которой ему сообщили о присвоении звания подполковника.

Во время путешествия Фукусима изучал местность, уклад жизни населения и особенно строительство Транссибирской железнодорожной магистрали[11]. Это строительство было, как кость в горле, не только для Японии, но и для США и прочих «великобританий». Данные о ходе строительства и обстановка в регионе для Японии были исключительно важны, так как до вояжа Фукусимы никто из японцев там не бывал и о восточной части России не имел никакого представления.

Во время путешествия Фукусиму в российской глубинке радушно принимали, за что он расплатился язвительными рассказами в Японии о «глупых русских»[12].

Вскоре после триумфальной встречи полковник Фукусима под чужой фамилией под личиной фотокорреспондента совершил разведывательный морской круиз до Одессы с посещением Индии и других стран. На юге России «фотограф» побывал во многих местах и по возвращении на родину успокоил японских стратегов, что Россия еще долго не сможет использовать это направление для переброски своих сил на Дальний Восток в случае военного конфликта с Японией

Во время Японо-китайской войны (1894–1895) полковник Фукусима возглавлял разведотдел штаба Первой японской армии.

Война для Японии закончилась триумфально — она отобрала у Китая о. Тайвань (Формоза), выбила огромную контрибуцию, однако Россия, Франция и Германия не позволили ей прибрать к рукам Квантунский полуостров.

Более того, Россия сама арендовала у Китая этот полуостров со знаменитым Порт-Артуром на 25 лет. Этого Япония России простить не могла.

Когда в 1900 году в Китае началось восстание ихэтуаней (с легкой руки англичан его именовали «боксерское восстание»), его подавила коалиция держав, в том числе Япония. Японский отряд возглавлял полковник Фукусима, который немало сделал, чтобы осложнить жизнь российской стороны в Китае, которая к тому времени имела сильные позиции в Маньчжурии и ввела даже войска для охраны строящейся КВЖД.

Фукусима изрядно постарался, чтобы заставить Россию вывести из Маньчжурии эти войска, но Россия сделать это не смогла. Война с Японией была неизбежна…

Во время Российско-японской войны Фукусима возглавлял разведотдел японской армии в Маньчжурии. Был лично знаком со многими российскими генералами и офицерами, которые вместе с ним усмиряли китайских «боксеров».

В 1906–1912 годах генерал Фукусима, как заместитель начальника Генерального штаба, руководил всей военной разведкой Японии. С 1912 по 1914 год — генерал-губернатор Квантунской области. В 1914 году переведен в резерв. Умер в 1919 году.

Хиросэ Такэо (1868–1904).

Окончил Военно-морскую академию Императорского флота Японии. После краткосрочных курсов, на которых он изучал русский язык, был направлен на учебу в Санкт-Петербургский университет, а через несколько месяцев назначен помощником военно-морского атташе Японии в Санкт-Петербурге, долгое время жил в России. Во время пребывания в России Хиросэ имел обширные знакомства в российском обществе, владел данными о Российском военно-морском флоте, был вхож в семью вице-адмирала Ковальского, влюбился в его дочь Ариадну. Старшие ее братья — морские офицеры — называли его японским шпионом.

После окончания командировки в Россию капитан 3-го ранга Хиросэ Такэо написал отчет, в котором аргументированно