смотрит на забинтованный обрубок того, что раньше было его пенисом, жалеет, что не вырвал яички, но думает о Шестом ряде чисел, повторяя цифры, как мантру, и почему-то не имеет значения, есть они или нет.

Он все ещё может чувствовать удовольствие.

— Господи. Как мы могли быть такими придурками?

Розенталь заглянул Куперу через плечо, стараясь не обращать внимания на собственную сводящую с ума эрекцию.

— Посмотри на них, — сказал Купер. — Они входят в ряд Фурье. Не знаю, почему мы не заметили этого раньше. Каждый шаг возбуждения характеризуется новым набором. Умножьте первый набор на косинус целых кратных переменной, и вы получите следующий набор. И усиление первоначального эффекта.

— Итак, — медленно произнес Розенталь. — Мы умножим их ещё пару раз. И он…

— …умрет, — закончил за него Купер.

— Если мы сможем отправить их обратно.

— Ты шутишь? Если он пошлет нам ещё одну последовательность, мы запрограммируем сервер на мгновенный ответ. Нам даже не придется самим с этим трахаться.

— У него не будет времени сбежать. Они отследят звонок и найдут его мертвым.

— Именно.

— Ты просто гений.

Купер усмехнулся.

— А разве были какие-то сомнения?

Состояние тела потрясло даже Кигельмана.

Розенталь лишь бегло взглянул на фотографии, и этого ему было достаточно. Повсюду была кровь — черная на черно-белых снимках, поразительно алая в цвете. Обе руки были засунуты в полость тела сквозь живот.

Все шестеро мужчин в комнате молчали.

— Это никогда не должно покинуть стены этого офиса, — сказал мужчина из Агентства. — Я достаточно ясно выразился?

Все дружно закивали.

— Теперь за эти цифры отвечает сектор "Г". Теперь они не в вашей компетенции. Я хочу, чтобы вы передали все данные и начисто стерли все ваши записи. Затем вы возвращаетесь к тому, над чем работали, и забываете, что это вообще произошло.

Розенталь поймал взгляд Купера, и не сумев прочитать выражение его лица, отвел глаза.

— Есть вопросы? — спросил мужчина из Агентства.

— Цифры исчезли, — тихо сказал Купер.

— Что? — удивленно спросил Дитс.

— Я случайно удалил их, когда программировал отправку сообщения Гликману.

— Ну, они все ещё на машине Гликмана…

— Нет, это не так, — покачал головой Лэнгли. — Мы уничтожили его машину, когда вломились внутрь. Безопасность страны. Мы не знали, скольким из этих людей из Бюро можно доверять, и решили, что здесь есть резервная копия.

— У самого Гликмана наверняка был резервный диск, или какие-нибудь заметки или распечатки.

— Здесь он никогда этого не делал, — сказал Розенталь. — Он был настоящим параноиком по поводу того, что кто-то другой получит доступ к его информации. Большую часть её он держал в голове.

— Черт побери! — Кигельман сердито посмотрел на Купера. — Ты вернешь нам эти цифры. Мне все равно как. Ты сообщишь их нам, даже если нам придется загипнотизировать тебя, чтобы заставить вспомнить их.

— Я постараюсь, — сказал Купер.

Розенталь подождал, пока все остальные уйдут, прежде чем решился подойти к своему другу. Он небрежно огляделся, затем наклонился рядом с Купером.

— Почему ты солгал?

— Слишком большая сила.

— Слишком большая сила?

— Я не думаю, что кто-то должен иметь доступ к такой силе. Я не думаю… Я не думаю, что человек должен знать эти цифры.

— Ты пытаешься навязать мне мораль Франкенштейна?

— Оставь мистику нумерологам, чудикам и маргиналам. Пусть правительства опираются на науку.

— Но они пересекаются. Я имею в виду, черт возьми, это может избавить от необходимости в любом виде оружия. Мы на войне? Передавайте числа на терминалы, транслируйте их по телевидению, зачитывайте их по радио. Черт возьми, как сказал Кигельман, бросайте листовки над городами. Ты хоть понимаешь, какая у нас здесь сила? Бескровные перевороты, внешнеполитический контроль…

— Мировая диктатура? — он обернулся. — Что-то я не слышал, чтобы ты мне возражал.

— Я не хотел, чтобы у тебя были неприятности.

— Ты же знаешь, как это опасно.

— Да, знаю. Но я также знаю, что при правильном использовании эти цифры могут изменить мир. К лучшему. А это ты знаешь?

— Да, — ответил Купер.

Он увеличил интенсивность на своем экране. Цифры были на месте.

Он выключил терминал.

— Твою мать! — Розенталь подбежал к своей машине и включил её.

— Не волнуйся, — сказал Купер. — Он уничтожен. Его нет в системе. Его больше нет.

— Кретин, — сказал он. Розенталь старался, чтобы его голос звучал сердито, но он не был сердит. На самом деле. Распечатка все ещё лежала у него дома. Он мог посчитать дальше. Он мог… он мог править миром.

Нет, это было не то, чего он хотел. Не поэтому он хотел сохранить цифры.

Наверное, у Купера тоже есть распечатка, подумал он. Может быть, он планировал сохранить все это для себя, контролировать все, использовать цифры, чтобы убрать его с дороги.

У Дитса и Кигельмана тоже была распечатка, не так ли? Они могли бы попросить другого математика вычислить следующую последовательность. И следующую. И следующую.

Возможно, они планируют использовать цифры.

Они, конечно же, не упомянули о своей распечатке Лэнгли и сотруднику Агентства.

— Так будет лучше, — сказал Купер.

— Да.

Розенталь отошёл в сторону. Он на мгновение задумался над этой аксиомой — о силе и аморальности, абсолютной силе и абсолютной аморальности, затем подумал о цифрах: пять, шесть, восемь, один, три, девять…

И сжимая свою растущую эрекцию, вышел из лаборатории, из здания и через парковку направился к своей машине.

Перевод: Игорь Шестак

Ведьма

Bentley Little, "Witch Woman", 1985

Когда в конце августа Мария приехала навестить нас, было уже явно видно, что она беременна: все ещё в штанах, но на ней уже была одна из тех, похожих на палатку, блузок, которые свободно ниспадают, а не заправляются в брюки. К тому же она переваливалась, когда шла, будто утка. Увидев нас, Мария попыталась сделать жизнерадостное лицо, надеясь, что мы либо проигнорируем, либо не заметим потеки туши, параллельными линиями стекающие по её щекам. Мы ей ничего об этом не сказали, но я думаю, все и так было написано на наших лицах.

— Выше нос! — сказала она, входя через парадную дверь в гостиную. её голос был счастливым — слишком счастливым, — и в нем чувствовалась странная дрожь. Когда она попыталась улыбнуться, потеки туши сморщились. — Все классно!

— Ты беременна, — просто сказала Дениз.

Мария кивнула.

— Но все нормально.

Фальшивая улыбка так и осталась приклеенной к её лицу.

— И ты не можешь найти отца…

Мария бросила чемоданы.

— Что все это значит? Я приехала сюда отдохнуть, расслабиться, хорошо провести время!

Дениз посмотрела на меня взглядом социального работника, взяла Марию за руку