— Злодей намеревался убить моего друга, доблестного главу Клана Нищих Цяо Фэна, и у нас с Ваньцин не было времени сражаться с ним честь по чести и лицом к лицу. Наши мечи пронзили его спину, и вышли из груди, остановив его подлый удар, но не убив. Дуань Яньцин — родич моего шурина, принца Да Ли, и мы решили отдать злодея на справедливый суд родни.

— Что насчёт второго негодяя? — нетерпеливо спросил император. — Чем знаменит он, и как вам удалось победить его?

— Вторым был злокозненный Дин Чуньцю, глава секты Синсю, и дважды предатель, — принялся объяснять юноша, преисполнившись невольной гордости. Славная победа над давним врагом все ещё грела ему сердце. — Некогда, он был учеником моей секты, но, жаждая незаслуженного, покусился на учителя, и украл знания, доступные лишь главе. В нынешние дни, он, ведомый жадностью и коварством, присоединился к киданям. Злодей Дин и Дуань Яньцин торжествовали, с помощью подлых трюков одержав незаслуженную победу над Цяо Фэном, когда мы с женой налетели на них вихрем клинков, и ураганом стали!..

Инь Шэчи живописал их с Ваньцин славную победу совсем недолго — среди восхищённых охов и ахов юного императора вскоре раздалось громкое покашливание одного из евнухов.

— Мы поймали злодея Дина в воздухе, пронзили мечами, и, когда он пал на землю, казнили, свершив праведную месть, — быстро закруглил историю юноша.

— Замечательно!.. кхм, то есть… Вы славно потрудились на благо великой Сун, — царственный отрок также сумел сдержать воодушевление, и заговорил с приличествующим правителю спокойствием. — Какую награду ты просишь за свои деяния, Инь Шэчи?

— Для меня счастье находиться в присутствии Сына Неба, а говорить с ним — величайшая из наград, — чинно ответствовал юноша. — Следующие поколения моих секты и семьи будут с гордостью вспоминать этот день.

— Что ж, тогда мы назначим твою награду сами, — не смутился император. — Хм-м… — он ненадолго задумался, постукивая золотым когтем на мизинце по подлокотнику трона.

— Где расположена обитель твоей секты? — спросил он после недолгого молчания.

— В Долине Тишины, что в горах Лэйгу, — с готовностью ответил Инь Шэчи.

— Мы, император Жэньцзун, повелеваем: передать Долину Тишины, что в горах Лэйгу, в вечное владение секте Сяояо, — торжествующе провозгласил юный правитель, и добавил:

— Также, мы повелеваем, отныне и навек, даровать Долине Тишины новое имя: Долина Сяояо! По воле нашей, провозглашенной под небесами, да будет так!

— Благодарю вас, Сын Неба, — ответил Шэчи. Он не мог сдержать удивления и радости — увековечивание родной секты на карте Срединной Равнины было для него наградой много лучше богатств и титулов.

— Вы можете оставить нас, Инь Шэчи, Му Ваньцин, — благосклонно ответил император. — Прочти мне следующее имя из списка награждаемых, евнух Цао.

Пятясь к выходу из зала для приемов, юноша и девушка слушали объявление имён младших Шэчи, всех восьмерых. Юноша невольно преисполнился уважения к памяти и скрупулёзности Хань Гочжуна: ему самому живо запомнился один лишь Ли Куйлэй, с его великолепным обликом хуадань. Прозвища и имена остальных требовали от Шэчи некоего умственного усилия для извлечения из глубин памяти.

Позже, когда Инь Шэчи с женой получили свои обувь и оружие у привратников, Ваньцин с сомнением обратилась к юноше:

— Награда за пролитые нами пот и кровь не кажется мне императорской, муж мой. Может, следовало попросить у Сына Неба что-то получше клочка горной земли для твоей секты?

— Любимая моя жена, — с широкой улыбкой ответил Шэчи. — Само наше прибытие сюда, и беседа с императором — уже награда ценная и богатая. Я говорю это не только, как верный подданный Сына Неба, но и как купеческий сын, — он весело рассмеялся в ответ на полный непонимания взгляд девушки.

— Секта, облагодетельствованная вниманием самого императора, обретёт немалый вес в чиновничьих глазах, — пояснил он. — Я и мой дорогой батюшка, без сомнений, сумеем договориться с мудрым Чжэн Вэньмином, дэнчжоуским цы-ши, о неких благах, ежемесячно предоставляемых округом столь блистательной секте, и семейству Инь, что главенствует в ней.

— То есть, теперь, секте Сяояо будет платить за защиту целый округ, — глубокомысленно заметила Му Ваньцин. — Пожалуй, ты прав: внимание императора — ценная вещь, — Шэчи, вновь засмеявшись, не стал оспаривать утверждение жены.

Глава 59

Раскрываются важные тайны, а ярость северного дракона обрушивается на серебряную змею

Получив милости императора и императрицы, гости дворца были вежливо препровождены из зала приемов в зал для пиршеств — чествование победителей не закончилось на выдаче заслуженных наград. Хань Гочжун и прибывшие с ним были устроены за пиршественными столами, и щедро оделены яствами и напитками. Среди напитков присутствовали вина, разнообразные, но неизменно отличного качества, и вскоре, первоначальная скованность и робость пирующих, подавленных и впечатленных окружающей роскошью и вниманием императора, благополучно растаяла. Цяо Фэн первым поднял медную чашу за одного из погибших — шаолиньского монаха Сюаньку, некогда обучавшего главу нищих боевым искусствам, — и все присутствующие поддержали его, пролив вино на дворцовый пол. Инь Шэчи также не остался в стороне от чествования павших.

— Я хочу понять эту чашу за семейство Ю, — с печальной торжественностью промолвил он. — Пусть его умения не потрясали Поднебесную, и не стяжали легендарной славы, все мужчины этой семьи — Ю Цзи, Ю Цзюй, и его сын Ю Таньчжи, — в числе достойнейших из известных мне людей. Храбрость в их сердцах не ослабевала даже пред лицом сильного врага, а их щиты и сабли неизменно вставали на защиту простого люда. Сегодня, я чествую этим кроваво-красным виноградным вином всю ту кровь семьи Ю, что была пролита за жизни других, за победу великой Сун, за друзей и боевых товарищей. Пусть ваши благородные души переродятся в особ вельможной и царской крови, друзья, — он широким жестом опустошил кубок, пятная алым напитком мраморные плиты пола. Его сотрапезники, встав, поддержали его поминальное слово, также пролив положенную чашу.

— Я обещался Ю Таньчжи выпить с ним за победу, — добавил Цяо Фэн с грустью. — Жертвую это вино тебе, братец Таньчжи, — он вылил свой кубок на пол. — Пусть, в подземном царстве Яньло-вана, оно будет для