Шрифт:
Закладка:
А раны нет, как всем известно, хуже,
Чем та, что подлечил ты лишь снаружи,
Стрелы же смертоносной не извлек.
Писал Чосер в Рассказе Франклина[1055].
Лошади были еще более уязвимы, чем люди, но мы еще меньше знаем об их лечении. Лошади страдали от ран, нанесенных копьями и стрелами, и частых переломов. Они погибали от лагерных болезней. Они не могли переносить длительные периоды без еды и воды, как это часто приходилось делать людям. Они болели, когда им приходилось пить загрязненную паводками воду. Крупные экспедиции, такие как экспедиции Джона Гонта в 1373–74 годах и графа Бекингема в 1380–81 годах, часто приводили к катастрофическим потерям лошадей. Ветеринарные врачи, насколько мы можем судить, неизменно были ремесленникам, а не учеными людьми, и поэтому они оставили мало следов своей работы. Возможно, некоторые из них были немногим лучше автора краткого руководства по уходу за лошадьми, хранящегося в Колледже Корпус-Кристи, Кембридж, который советовал молиться при всех серьезных заболеваниях. Но определенное количество практических ветеринарных знаний должно было быть распространено среди военных и их конюхов, которые постоянно жили и работали с лошадьми. В Menagier de Paris (Парижском домохозяине или Парижском Домострое), чьи дидактические наставления супруге так много говорят нам о жизни процветающих городских семей, также приведены советы конюхам о болезнях и лечении лошадей, которые автор, предположительно, вывел из многолетних наблюдений. Жан де Беарн, англо-гасконский рутьер, командовавший пиренейской крепостью Лурд большую часть 1370-х и 1380-х годов, заказал трактат по ветеринарии у ученого каталонца и посвятил его Ричарду II. Это академическая компиляция, в основном составленная на основе старых византийских источников, которая не могла иметь большого практического применения, но она, по крайней мере, свидетельствует о серьезном интересе к этой теме. Единственная сохранившаяся рукопись содержит несколько поразительных иллюстраций процедур лечения переломов, ран и других болезней лошадей, которые более поучительны, чем что-либо в тексте[1056].
* * *
Из всех опасностей, с которыми сталкивались средневековые солдаты, ни одна не была столь важной с финансовой точки зрения, как опасность пленения. В течение долгой профессиональной карьеры выдающийся солдат вполне мог попасть в плен хотя бы один раз, а вполне возможно, что и не один. Бертран Дю Геклен попадал в плен четыре раза в течение восьми лет. Он серьезно рисковал своей безопасностью, особенно в начале своей карьеры, но его опыт отнюдь не был чем-то необычным. Французский рыцарь Тристан де Миньеле был захвачен англичанами в битве при Мороне в 1352 году и еще раз четыре года спустя, когда он нес штандарт Дофина в битве при Пуатье. Гасконский герой Жан де Грайи, капталь де Бюш, был взят в плен французами в битве при Кошереле в 1364 году и снова при Субизе в 1372 году. Бертука д'Альбре был захвачен в плен по меньшей мере дважды. Гасконский рыцарь Бернар де Монте, который в 1382 году обратился за помощью к Ричарду II, утверждал, что за двенадцать лет был захвачен в плен шесть раз[1057].
Обращение с военнопленными регулировалось сложной смесью правовых норм и обычаев, которая постепенно совершенствовалась по мере продолжения войны. Пленники были законным военным трофеем в той же мере, что и доспехи, снаряжение или лошади и пленители обходились с ними довольно милостиво. На заключительных этапах любой крупной битвы выжившие солдаты побежденной армии, истощенные, раненые или бежавшие с места происшествия, подвергались обычной хладнокровной резне, если только их снаряжение не показывало, что они достаточно богаты, чтобы быть достойными пленения. Если человек сдавался в плен, пощада была актом милосердия. Сделка рассматривалась как договор, по которому он отдавал себя в распоряжение победителя в обмен на свою жизнь. Сделка обычно завершалась четким соглашением, которое было понятно всем, и скреплялось передачей залога, например, шлема или правой перчатки пленника, которые служили наглядным доказательством в случае спора. "Стань моим пленником, и будешь спасен, сеньор Лангуаран, или ты умрешь", — крикнул Берару д'Альбре пленитель, устроивший ему засаду на гасконской границе в 1379 году, и сорвал с его головы шлем, когда тот лежал на земле. Берар, который знал, что его соратники находятся где-то рядом и ожидал, что его спасут, ничего не ответил, после чего его враг вогнал кинжал в его глазницу и убил его[1058].
Не все пленники освобождались за выкуп. Некоторые были присвоены королем, как правило, после выплаты компенсации пленителю, и удерживались неопределенное время по политическим причинам. Знатные шотландцы, взятые в плен в битве при Невиллс-Кросс в 1346 году, находились в плену в течение длительного времени, поскольку Эдуард III считал, что, удерживая их, он уменьшит способность шотландцев к сопротивлению. Сыновья Карла Блуа были заключены в Англии более чем на тридцать лет по очень похожим причинам. Энрике II известен тем, что после битвы при Ла-Рошели отказался отпускать за выкуп своих английских и гасконских пленников и годами держал их в тюрьме в Кастилии. По обычаю, король Франции имел право забрать себе любого пленника стоимость выкупа которого была более 10.000 франков. Он пользовался этим правом более сдержанно, чем его соперник, но был вполне способен на это, когда это было выгодно. Когда капталь де Бюш был захвачен в первый раз, в 1364 году, Карл V отпустил его без выкупа в надежде переманить того на свою сторону. Во второй раз, в 1372 году, король вообще отказался освободить его, даже за соответствующий выкуп, пока тот не согласится отречься от верности английскому королю. Капталь протестовал, заявив, что обращение с ним противоречит законам ведения войны. Так же поступили и несколько придворных Карла V, среди которых был и французский рыцарь пленивший капталя. За своего пленника он получил от короля всего 1.200 франков, что было гораздо меньше его стоимости на открытом рынке. Но с точки зрения закона король был
