Катрин поставила штуцер рядом с ослом, пошла к колодцу. На камне стоял треснутый кувшинчик, вода оказалась прохладной, но безвкусной. Умываться было приятнее — бассейн под колоннадой выглядел просто дивно, хотя и его слегка подпортили осыпавшиеся с бортиков на неглубокое дно камни облицовки.

Архе-зэка утерлась подолом сорочки и вернулась к знакомцам. Бедуин и осел лузгали семечки: двуногий обитатель пустынь предпочитал подсолнечник, непарнокопытное — тыквенные. Самостоятельно четвероногий щелкать конечно, не мог, милосердный хозяин вставлял «семку» меж здоровенных ослиных зубов и контролировал процесс. Животное старалось, но получалось через раз. Впрочем, сглатывал осел все подряд, желудок-то хороший.

— Копыта — это проблема, — поведал бедуин. — Главное, грести ими неудобно. С другой стороны, все мы несовершенны. Да ты, леди, угощайся, у нас тут без церемоний.

— Тогда я тыквенных, если позволите, — Катрин отсыпала из газетного «фунтика» белых семечек.

Тыквенные оказались домашнего производства, с остатками оранжевых высохших волокон. Подсолены в меру, весьма недурны. Архе-зэка уже не помнила, когда в последний раз пробовала такой пасторальный продукт.

Щелкать семечки, сидя у умирающего храма смерти, казалось чистым безумием. Но вполне себе естественным таким безумием, гармоничным. Что, собственно, тут еще делать?

— И що можно сказать? — бедуин «чиста по-одесски» элегантным движением мизинца снял шелуху, налипшую на нижней губе. — Настроение у Хозяина доброжелательное, побеседовали мы с ним недурно. Склонилась роковая чаша весов в вашу пользу, товарищ Катерина. Но остались у Хозяина еще к вам вопросики, не без этого. Но особо можно не беспокоиться. Я бы сказал, шансы шестьдесят на сорок в нашу пользу.

— Да? Тогда я практически спокойна. Извиняюсь за интимный вопрос — а вас Хозяин придержать не собирался?

Бедуин ухмыльнулся, похлопал хвостатого соратника по крупной голове:

— Мы с Титаном проходим по другому ведомству, тут вопросов не возникло. С тобой тоже не особо затруднялись — понятно, что болтать ты не заинтересована, разглашать не станешь. Но кроме соображений секретности, есть и исторические традиции. Сюда просто так люди не ходят. И уж точно, не уходят. Этот визит, уж извини, выглядит легкомысленным. Боги такого не одобряют и их можно понять.

Катрин вздохнула:

— Разве я не понимаю. Но у меня тоже есть смягчающие обстоятельства. Да и с прошением я.

— Сны — это отдельно. Любопытное явление, малоизвестное науке — потомок бедуинов почесал колено. — Все ж какой климат омерзительно сухой. Шелушусь как прошлогодняя чухонь. Да, сны, значит… А что сны? Не в них дело. Вопросы Хозяина интересуют иные, но предварять не буду. Короче, жди. Как только, так сразу. Семки оставляю, догрызай. Если что посерьезнее захочется сжевать, так там в левой улочке хозяева гостеприимные. Хотя с обедами худовато, небогато тут живут. В общем, порешайте вопросы, я потом наведаюсь.

Деловой бедуин решительно зашагал к восточной улочке, осел как привязанный поспешил следом. Катрин с замиранием ждала отзвука Прыжка, но того не было. Как и подсказывала интуиция, межвременное и межпространственное перемещение здесь, у храма, было затруднено. Нет, не то что Катрин подумывала убраться «по-английски», нужно честно «порешать вопросы», но все равно печально, когда иных вариантов вообще нет.

Лежал на песчаной площади почти неподвижный красноватый свет, от пережитых нервностей и печалей тянуло в сон. Ну и ладно — как бы там ни было, жуликов и злоумышленников у храма опасаться нечего — Хозяин здесь один. Вместо подушки имелась кобура с пистолетами, но вполне удобная. Архе-зэка свернулась калачиком и задремала.

Поспать получилось не то что долго, зато спокойно. Собственно, и с текущим временем на храмовой площади обстояло как-то невнятно. Часов у Катрин не было, да и разгадывать физические аномалии не имелось особого желания. Паломница судорожно зевнула и занялась умыванием. Плескание у бассейна навело на мысль заняться чем-то полезным…

Когда архе-зэка, подкатив неудобные шаровары, залезла в купальню, вопить о святотатстве никто не стал, с жердями и проклятиями тоже не набежали. Катрин собирала обломки камней на дне, выкладывала за парапет. Бродить по колено в воде оказалось приятно, да и результат скромных трудов радовал. Под водой обнаружился намек на фреску, темно-розовые блики заиграли в воде обнадеживающе. К бассейну пришел пацан с ветхой корзиной. Вдвоем складывали камешки и обломки в корзину, мальчишка уволакивал подальше. Потом пришлось чинить корзину. В походных запасах паломницы отыскался обрезок бечевки, подвязали разошедшиеся прутья. С беседой не особо ладилось (похоже, малолетний туземец говорил даже и не по-арабски), но и так все понятно. Пацан оказался толковый, судя по щербатости, тоже отъявленно бедуинских кровей.

— Надо бы перерыв сделать, — сообщила Катрин, чувствуя, что даже в этом удаленном религиозно-мистическом центре обед должен состояться по расписанию.

Помощник был согласен, что-то напоказывал и убежал. Паломница следом не пошла. Как намекал знающий ословладелец, с провизией здесь дела не блестящи, в гости напрашиваться неудобно.

Катрин прошла по западной улочке и почти сразу свернула на запах дымка и съестного. Двор давно опустевшего дома покрывал толстый ковер нанесенного с пустыни песка. Былые товарищи по экспедиционным странствиям сидели у крошечного костерка, рядом стоял и благоухал старый горшок.

— Вы где, леди, бродите? — проворчал капрал. — Вот сейчас бы доели похлебку, да и все.

— На субботнике была, — оправдалась Катрин.

Глянули озадаченно, но к пустой болтовне обстановка не располагала. Анис пододвинула горшок с остатками варева.

Ложка у архе-зэка имелась. Обед, видимо, следовало идентифицировать как «тюря козье-гренадерская»: горячее козье молоко и куски лепешки. Но так ничего, вполне.

— С солью тут проблемы? — поинтересовалась Катрин, облизывая ложку.

— Бедность, — вздохнула толмачка. — Солей нет, перца нет. А у вас аудиенций быть?

— Нет, не быть. Может, и вообще не снизойдут. Я гостья невнятная.

— Мы, ать его, тоже, — пригорюнилась Анис. — Мы вообще еще молод, без обоснованности тут идти.

— Нам нужно было сразу заходить. Вейль знал, что делает, — буркнул решительный Бомон.

— Не напирай. Здесь свои законы, — напомнила архе-зэка. — Что касается Вейля… Вы уверены, что он знал, что делал? У безумцев своя логика, весьма сомнительная. А вам зачем за Дверь спешить? Здесь плохо?

— Нет особо плохости, — толмачка бесстыже опустила голову на надежное капральское плечо.