А вот снова Бет. Снимок был сделан в день ее ареста, в декабре 1977 года: Бет в сопровождении полицейских спускается с крыльца особняка, руки скованы наручниками за спиной. Детектив Вашингтон с хмурым усатым лицом держит ее под локоть, детектив Блэк, серьезный и встревоженный, идет с другой стороны. Поза у него почти оборонительная, словно он защищает Бет от всего, что ее окружает. На Бет свободный плащ с поясом, до середины бедра, рыжие волосы распущены, в ушах золотые колечки. Лицо мрачное, но в остальном – само совершенство. Белая безупречная кожа, большие темные глаза, ярко-красная сексуальная помада, волосы чувственным облаком обрамляют лицо. Лицо богини и абсолютное, почти неестественное спокойствие.

Я поняла, что на этой фотографии Бет похожа на Мариану. Мариану, которую Сильвия Симпсон назвала безумной.

Я долго смотрела на фотографию, вглядываясь в лица, пока мне не показалось, что я перенеслась в тот день, – почувствовала холодные порывы зимнего ветра, увидела мерцание проблесковых маячков на полицейских машинах. Позади Бет и двух детективов стояли люди в форме, суровые и взволнованные. Должно быть, для них это был важный день.

Я взяла с тумбочки телефон. Пора наконец прослушать запись беседы с Бет. Если сон все равно не идет, можно сделать расшифровку. Я включила нужное приложение, нашла запись и нажала кнопку «Воспроизвести».

МОЙ ГОЛОС. Ладно. Давайте поговорим об убийствах Леди Киллер.

ГОЛОС БЕТ. Давайте.

МОЙ ГОЛОС. Думаю, нет смысла спрашивать, ваших ли это рук дело?

ГОЛОС БЕТ. Вы составите собственное мнение. Как все.

Уинстон поднял голову; его уши повернулись, глаза открылись.

– Извини, приятель, – сказала я, не останавливая запись. – Я знаю, что уже поздно.

Но кот не просто проснулся. Он напрягся, подобрал под себя лапы и, словно объятый ужасом, прижался к кровати всем телом. Хвост распушился, шерсть встала дыбом. Потом Уинстон зашипел, издал хриплый рык, спрыгнул с кровати и выскочил из комнаты.

– Уинстон? – удивилась я, но затем все услышала сама. На записи.

Я взяла телефон и поднесла к уху. Мы с Бет разговаривали – о моих родителях, о ее родителях. Но сквозь наши голоса пробивался какой-то шипящий звук. Увеличив громкость, я прижала телефон к уху, предполагая, что либо телефон записал шум ветра, либо это помехи в микрофоне.

Но это был не ветер и не белый шум записи. Это был шепот.

Холодным, как лед, пальцем я отмотала запись назад.

– Мать не хотела выходить замуж, – произнес голос Бет. – Но это было в пятидесятых, а ее родители были богаты. Они рассчитывали на достойную партию для нее. Она познакомилась с моим отцом, и все. Больше похоже на коммерческую сделку. Год спустя родилась я. Она оказалась в ловушке.

Потом пауза, а за ней четкий звук. Голос женщины, словно шепчущий в микрофон.

Я все еще здесь.

Я выронила телефон, который беззвучно упал на кровать. Из динамика донесся мой голос: «Где у вас туалет?»

Собравшись с духом, я снова взяла телефон. Снова воспроизвела тот фрагмент. Снова услышала голос. Я все еще здесь. И вспомнила, что произошло потом: поворачивающиеся краны в туалете, открытые дверцы кухонных шкафов, кровь. Но в тот момент телефон лежал на столе между мной и Бет, на виду у нас обеих.

Что бы ни находилось в доме в тот день, оно ждало и наблюдало за нашим разговором. Ждало, чтобы его услышали.

Я снова вернулась к началу фрагмента, собираясь сохранить его на телефоне. И отослать Майклу с его теорией рычажков и блоков. Дать послушать детективу Блэку. Дать послушать Бет и посмотреть на ее реакцию.

Не успела я снять палец с кнопки, как экран погас. Телефон выключился – внезапно разрядился аккумулятор, хотя я заряжала его всего час назад. Найдя зарядное устройство, я подсоединила телефон к нему и включила снова.

И тут оказалось, что мое интервью с Бет исчезло. Стерлось и из памяти телефона, и из облачного хранилища – отовсюду. Словно его не существовало.

Не знаю, кто это был или что это было, но оно сказало все, что хотело. А теперь опять умолкло.

Глава 18

Октябрь 2017

ШЕЙ

Я сидела на работе за плексигласовой перегородкой, держа в руке трубку телефона, когда услышала знакомый голос.

– Я пришла к Шей.

Подняв голову, я увидела Бет у стойки регистратуры. Она смотрела мимо Карен прямо на меня. Стильная темно-серая накидка из шерсти закрывала ее шею и плечи. Под накидкой – элегантные черные брюки. Очки для чтения подняты на макушку. Выглядела она потрясающе – как всегда.

– Правда? – удивленно спросила я.

Мы не договаривались о встрече. И Бет не давала о себе знать после моего разговора с детективом Блэком.

Она улыбнулась мне своей тайной улыбкой – одними углами губ.

– Приглашаю вас на обед, – сказала она. – Идемте.

Растерянно заморгав, я повернулась к Карен. Она удивленно подняла брови. Очевидно, вспомнила наш разговор, когда я гадала, что Бет за знаменитость. И видимо, не решилась проявить бестактность.

Бет подняла палец и повелительно указала на дверцу нашего закутка.

– Шей, я жду.

Я выхватила сумочку из-под конторки прежде, чем успела принять решение, отодвинула стул и сказала Карен:

– Я ненадолго.

– Мы вернемся через час, – сообщила Бет и отвернулась.

Карен кивнула.

– Вам это всегда удается? – спросила я, входя в лифт и зажав сумочку под мышкой.

– Что удается?

– Командовать людьми.

Бет подняла бровь:

– Разве теперь не время обеда, Шей?

– Да.

– Вы голодны?

– Наверное.

– Тогда мы пообедаем. Не вижу, в чем тут проблема.

Двери лифта открылись на нижнем этаже.

– У вас не слишком много друзей, так? – спросила я Бет.

– У меня нет друзей, – ровным голосом ответила она. – И вы знаете почему.

– Но прошло сорок лет.

– В этом городишке – не прошло.

Я вышла вслед за ней на улицу, и мы двинулись вдоль причалов. Бет повела меня в шикарное кафе, которое часто посещали туристы.

– На мне медицинская форма, – смутилась я, когда мы вошли.

Бет смерила меня оценивающим взглядом.

– Не вижу проблемы.

Ее и не было. Через несколько секунд нас усадили в угловую кабинку и принесли по стакану воды. Я терялась в догадках, что послужило причиной такой внимательности – то ли известность Бет, то ли ее богатство. Но уж точно не я.

– Что? – Бет оторвала взгляд от меню и посмотрела на меня поверх очков.

– Не могу понять, то ли вы мне нравитесь, то ли раздражаете, то