во всю эту честь и прочую чепуху. Видел, как они смотрят — дикие звери. Ладно, у меня брать, кроме вещей, действительно пока нечего. А потом? Кто знает…

Алекс затушил папиросу, и мы пошли на улицу. В этот раз его вел я, сокращая путь по-максимуму. Он даже удивился, как быстро я освоился, улыбнулся в ответ. У самого дикое ожидание хорошей тренировки, того, как будут болеть мышцы.

Сосед где-то на полпути тормозит и говорит, что ему нужно в туалет и чтобы я шел, он догонит. Добираюсь почти до выхода, там какие-то две девушки стоят и о чем-то говорят. Начинаю открывать дверь, и тут меня в спину толкают.

Что ж вы за твари? Вроде женщины и руку на мужчину поднимаете, так еще и в спину? Поворачиваюсь с обворожительным оскалом. Две блондинки смотрят на меня. Они похожи как две капли воды. Сестры, что ли? Одна из них начинает:

— Недомаг! Мы думали, что после определения твоей основы покинешь университет. Так нет, ты снова приперся. В твоей помойке, из которой ты выбрался, не учили, что дам пропускают вперед?

— Нижайше приношу свои извинения, но где вы тут увидели дам? Я вижу двух зазнавшихся малолетних дур.

Открыли свои рты и потом прикрыли их руками. Глаза, как у рыб, стеклянные. Возмущенно вздыхают, видимо, с духом собираются, чтобы ответить. Теперь голос подала вторая:

— Да что ты себе позволяешь, шприц? Мы скажем старшим братьям, и тебя побьют. Мать родная не узнает, так еще и мочиться кровью будешь!

— Дурынды, вас самих мать не узнает, и мочиться будете, — и у меня заболел левый глаз.

Они стояли и возмущались, а я вышел на улицу. Взбесили пигалицы. Через пару секунд вышел Алекс, смеется и говорит.

— Это ты сестер Цветковых в бешенство привел? Стоят бухтят, что какой-то хам их оскорбил и унизил.

— Если ты про двух дур у входа, то это я.

Алекс еще сильнее рассмеялся.

— Как же ты умудряешься поссориться или найти проблемы на пустом месте?

— Это мой уникальный дар, — ответил, тоже улыбнувшись.

Нас собрали в шеренгу. Чугунцов был серьезным, орал командным голосом.

— Так, неженки. Бежим один круг. Надеюсь, не помрете по дороге, а то я вас знаю! Пойдем!

И мы побежали. Кто-то из ребят пытался обогнать всех остальных, чтобы доказать свою силу. Дамам с большой грудью было сложно — прыгала туда-сюда. Несколько пацанов пристроились как раз за такими, чтобы любоваться.

Я же держал средний ритм. Когда уже была половина круга, то девчонки просто встали и пошли пешком. Пацаны все красные и потные и пыжатся, чтобы финишировать, но весь задор исчез. Продолжал бежать. В какой-то момент просто обогнал всех. Закончив круг, пошел на второй. В этот раз как-то легче.

На меня смотрели безумными глазами, будто совершаю какую-то глупость, а я продолжал. Через пару минут обогнал девушек, которые еще не финишировали. Когда их обходил, те как-то странно перешептывались и тыкали пальцем в меня.

Вот и финиш второго круга. Молодые люди пытались отдышаться и не показать, что вымотались. Я хоть и не чувствовал усталость, но начало — колоть правый бок. Понимал, что могу еще как минимум один. Это я и сделал: пошел на новый. Какой смысл, если в прошлый раз два круга пробежал? Нужно увеличивать нагрузки, а не снижать их.

Наконец, девушки уже почти дошли до конца первого, и я финишировал вместе с ними. Они все потные, лица красные. Стесняются и отворачиваются, чтобы не видели их такими. Что за глупость? Послышался голос студента из тех, кто стоял на финише.

— Недолекарь у нас финишировал вместе с девушками? Какой позор, даже здесь он ничтожество!

Решил ничего не отвечать. Мне все равно. Но грубый басовитый голос Чугунцова прозвучал за моей спиной:

— Идиот, он пробежал три круга и первым финишировал.

Лица некоторых изменились: сначала удивление, а потом злость. Какие же они милые, когда строят свои гримасы, сколько я их видел в прошлой жизни? Перед смертью, или когда их магия не подействовала, были похожие лица.

Дальше Чугун сказал всем разминаться. Но никаких инструкций, что делать и как — не дал. Или ему плевать, в чем я сомневаюсь, или он хочет в целом оценить способности своих учеников.

Раз мы предоставлены сами себе, это еще и лучше. Начал с суставной гимнастики. Потом переключился на приседания, отжимания. Буквально раз по двадцать, чтобы просто мышцы разогреть. Повисел на перекладине, сделал парочку подтягиваний. Следом пошли брусья, там получилось целых два раза. Хотя вспомнил, что на прошлом занятии работал с грузом.

Пошел, выбрал два комплекта, один нацепил на ноги, а второй взял в руки. И стал выполнять статические упражнения: полуприсед с вытянутыми руками. Потом сделал небольшой комплекс на бицепс и трицепс и плавно переключился на плечи.

Пока я все это делал, детишки аристократов не знали, чем себя занять. Кто-то дергался, кто-то поднимал ноги. Некоторые, смотря в мою сторону, стали повторять за мной. Выглядело по большей части смешно. Им, что ли, нравятся слабые тела? Вся надежда на магию, а если она закончится, что будут делать?

Ко мне подошла, как ее там, с двумя именами, и она их очень любит повторять. Улыбнулась и спросила:

— Я хочу позаниматься с тобой. Вижу, ты разбираешься в этом в отличие от других.

Повесил оба утяжелителя на ноги и стал подпрыгивать, чтобы еще сильнее нагрузить мышцы. Каждый раз суставы отдавались болью, но я продолжал с улыбкой на лице. Девушке, видимо, не понравилось, что ее игнорируют, и она встала прям напротив меня и сказала:

— Вообще-то я с тобой разговариваю. Хотя кому объясняю, твои манеры…

Я развернулся в другую сторону и продолжил прыгать. Что за приставучая девчуля? Она снова подошла ко мне и встала настолько близко, что у меня не получалось подпрыгнуть. Это очень злило, получал дикое удовольствие от тренировки, только сейчас поймал ритм, а она мешает. Поэтому, несмотря на эту дурочку, прыгнул вверх. Получилось так, что я коленями ударил ей по груди.

Она ахнула и упала на попу. Глаза злые, рот искривился. Все посмотрели на нас, когда девушка это заметила и сказала:

— Я, Маргарита-Оливия Пескова, вызываю тебя на дуэль.

Остановился и уставился на эту Маргариту. Хорошо, что снова напомнила свое длинное имя. Вокруг нас стали собираться студенты. Ко мне подошел Алекс и сказал на ухо:

— Ты должен сдаться, иначе