являются проигрышными. Но деньги они за это всё равно получают. Это просто работа. Поэтому нет, любой другой адвокат наверняка бы взялся. Другое дело, что каждый из них, возможно, сказал Северу то же, что и мой отец.

Другое дело, что Север наверняка не хотел впутывать в это Ирку. А без её показаний было не обойтись и не выиграть. Возможно, поэтому он нашёл другой выход.

Но Бориса Викторовича это никак не оправдывало в её глазах. Как говорится, если вы кинули в кого-то камень, уже неважно: попали или нет. Но пока Вадим не начал интересоваться подробностями, Ирка поторопилась перевести разговор на другое.

— Когда мне позвонили и сказали, что Север погиб, мы с девчонками с работы были в СПА-салоне. Пили шампанское, отмокая в кедровой бочке, шутили, смеялись, да что там, ржали как лошади на весь салон. Канун Восьмого марта, мы устроили себе праздник. Было так весело и так хорошо. Такой чудесный день. А потом у меня зазвонил телефон. Я выронила чёртов бокал и всё хорошее в моей жизни закончилось.

— Поэтому ты больше не пьёшь шампанское? — догадался Вадим.

— А ещё боюсь внезапных звонков и, наверное, никогда не смогу себя заставить зайти в то СПА. Я понимаю, что ни СПА, ни шампанское ни в чём не виноваты, но пока так.

Наверное, что-то в ней в тот день сломалось навсегда.

Внутри поселился страх и холод. Страх забыться, забыть и… снова получить звонок.

Но жизнь продолжалась. И Вадим был ни в чём не виноват.

Поэтому Ирка тут же вспомнила и забавный случай.

По своей работе менеджера турагентства она ездила в Китай.

И одна упрямая старушка, не будем называть её имени, хотела провезти через китайскую границу в Россию маленький складной нож в дамской сумочке.

Как Ирка готова была прибить эту упрямую старушку, что полчаса перепиралась с таможенником и не сознавалась, куда спрятала холодное оружие, а сам китаец его найти не мог, хоть вывернул бабкину сумочку наизнанку.

Ирке, как одной из сопровождающих группу в итоге пришлось вмешаться: гордая старушка рисковала сесть в китайскую тюрьму, если не сдаст трофей. И та, вынужденная уступить, но не сломленная достала крошечный колюще-режущий инструмент, развернув фольгу с таблетками.

Глава 28

Так они и проговорили с Вадимом весь полёт.

Можно сказать, приятной оказалась и остальная часть поездки.

Суета аэропортов. Комфорт бизнес-залов ожидания. Кондиционированная прохлада воздушных лайнеров. Обеды, перекусы, лёгкие перебранки, милая болтовня ни о чём.

В перерывах Ирка читала книжку, писала Авроре и своим новым друзьям из Сомали. Вадим в основном работал.

С ним было уютно, легко, знакомо. Чёрт его побери, он был такой родной.

Следуя правилу — принимать свои чувства, — ей даже пришлось признать: она рада, что он с ней полетел. А ещё в который раз убедиться в том, какой она стала хмурой, серьёзной, нудной. С каким трудом теперь улыбалась, да что там, почти не улыбалась и совсем разучилась смешно шутить.

— Пора, — разбудил её Вадим в последнем транзитном аэропорту. — Спонсор этой ночи — мысли. Мысли — доведи себя до истерики. Бесплатно и без регистрации.

Ирка улыбнулась.

Он взял на себя непосильную задачу: бинтовал старые раны, клеил пластыри на разбитое сердце, гипсовал сломанные крылья.

Однажды они обязательно срастутся. Сердце забьётся. Она снова полетит.

Когда-нибудь снова научится улыбаться.

Но сейчас не должна, не имела права.

Разве что иногда. Разве что совсем чуть-чуть.

Чувство лёгкого забытья, которое она ненадолго себе позволила, словно они летели отдыхать и всё хорошо, продлилось ровно до момента, как самолёт пошёл на посадку в Могадишо.

Ирка сменила платье на скромный брючный наряд в стиле то ли сафари, то ли милитари, Вадим из стильного костюма переоделся в демократичные джинсы и белую рубашку.

Прямо в здании аэропорта, новом, современном и презентабельном, они заполнили документы на въезд в страну, заплатили визовый сбор и…

Здравствуй, Сомали!

Ирка волновалась так, словно прилетела на свидание. Словно Петька будет ждать её прямо в аэропорту. Но их ждал пыльный бронированный пикап и целый отряд вооружённой охраны.

Худые, прямо тощие, чёрные парни с автоматами в белых ладошках и военной форме. Улыбчивый толстощёкий переводчик, он же гид, тоже чёрный, но на удивление упитанный и болтливый (представился Кумар). Типичный африканский пейзаж за окном — пыльный и жёлтый.

Жёлтый песок. Жёлтая от пыли трава. Жёлтые улицы. Жёлтые дома.

Вадим какое-то время переводил, о чём ему рассказывает гид, но, по сути, это были новости, причём не самые свежие и не самые приятные, поэтому он перестал. Ирка и так догадывалась, о чём тараторит гид, сопровождая свою речь активной жестикуляцией и взмахами рук: посмотрите направо — там было покушение на министра, посмотрите налево — на прошлой неделе здесь взорвали отель, а вон там — расстреляли миссию ООН.

Ирка предположила, что количеством происшествий Сомалийское «турагентство» во-первых, нагнетало обстановку, чтобы туристы боялись и вели себя осторожнее, во-вторых, обосновывало наличие пяти парней с автоматами, один из которых сидел рядом с Иркой на заднем сиденье, высунув в открытое окно автомат, ну и в-третьих, оправдывало баснословные деньги, что брало за свои услуги.

Впрочем, изрешечённые снарядами стены, разрушенные здания, высоченные стены засыпного песка, как защита от взрывной волны — говорили сами за себя.

Но и многолетняя война, и разруха, и нищета, видимо, однажды становятся нормой: на улицах столицы было людно и очень шумно. Где-то шла бойкая торговля, где-то стройка — возводили многоэтажный дом, а где-то через дорогу ослик тянул гружёную повозку.

Жизнь кипела, бурлила, шла.

Могадишо чем-то напомнил Ирке Бангкок, только сильно разрушенный: та же влажная жара, как в парной, то же огромное количество проводов, что толстыми пучками расходились над головой по улицам, то же беспорядочное уличное движение и магазины, магазинчики, магазюшки. Только африканские тук-туки больше походили на трёхколёсные автобусы, пузатенькие и крытые брезентом, все женщины поголовно были в мусульманских одеждах и платках, а магазины украшали не вывески, а рисунки.

Вернее, уже фотографии. Раньше товар рисовали прямо на белёных стенах у двери (кое-где даже сохранились эти выцветшие картинки), а теперь наклеивали цветные фото.

Большая часть страны была неграмотной, поэтому торговцы предъявляли «товар лицом». Вон там фотографии таблеток, шприцы, бинты, тюбики — аптека. Здесь типографским образом нанесли на баннер какие-то тазы, порошки, шампуни, духи — хозяйственный. Там — овощи-фрукты. Через дорогу — пачки с макаронами, бутылки с напитками, коробки с хлопьями,