— Пришельцы с неба, они в долине за горами что-то ищут, но большего я пока не знаю.

— Пришельцы, говоришь, ну что ж, как приглядишь себе одного, выбери и для меня тоже — переливчато рассмеялась девушка.

Глава 24. Нужное умение

С тех пор прошло 13 дней. Слышащие (а это были в основном мальчики) изрядно присмирели, получив от Главы образцовую взбучку. Щъён теперь поднимал их на два часа раньше. Вместе с ним они десять раз обегали Круг снаружи, а потом до полного исступления неподвижно стояли в вычурных позах, сосредоточив взгляд на песочных часах. Сам глава круга и по совместительству их наставник бродил среди них с тонким, но очень прочным прутом, удар которым получал каждый, пытавшийся хоть немного расслабился. Да, все шестеро учителей занимались вместе с воспитанниками, ведь Щъён был и их наставником. После зарядки все они вместо завтрака, припадая, то на одну, то на другую ногу, отправлялись на занятия, а Щьон убегал поплавать в ледяной воде родникового озера примерно в двух тысячах шагов от круга.

За это время Лалтхи обнаружила, что её воспитанницам весьма понравились уроки стрельбы. Дело это было для них новое и увлекательное, и к тому же входившее в учебный план, что всегда особо выделял глава Круга. Постоянного инструктора у них не было, а временно исполнявший эти обязанности учитель Чжойл отсутствовал. К невероятному удивлению Лалтхи на стрельбище его замещал сотник Щьйлк, спасший её на рынке. Увидев Лалтхи в форме искательницы, он несколько опешил, но мямлить, как другие не стал, а вместо этого, ненадолго удалившись с извинениями, позвал тысячного лекаря Лаща, занятого о преподаванием военно-полевой медицины.

Сухенький старик, полная противоположность огромного во всех измерениях сотника, был, как всегда со своим учеником, который увидев форму Лалтхи запинаясь, заговорил:

— Учитель, простите мне мо… ма…моё неподобающее поведение, я даже, я, я не мог подумать, и к тому же волновался…. А ещё…..

Его учитель, не стал долго слушать излияния ученика, а, прервав его подзатыльником, сказал:

— Запомни Лыйш, люди на свете делятся на две категории — больных и здоровых. Больных надо лечить и не важно кто они, а к здоровым относиться с уважением, потому что настанет день, и они перейдут в первую категорию, ясно тебе. А на девчонок пялиться я разрешаю, но только не в рабочее время. А кстати о девчонках, Щьйлк, а пусть-ка он покажет, как умеет обращаться с револьвером.

— А, Вы, учитель Лалтхи я смотрю теперь броню носите? — спросил сотник.

— Ну да, не очень-то приятно, когда тебя режут.

Воспитанницы уже отстрелялись и самодовольно разглядывали мишени на груди чучел, с высока поглядывая на парня. Тот, сгорбившись исподлобья посмотрел на сотника, но тот молча протянул ему заряженный револьвер.

— Покажи уж, что умеешь, глядишь и не опозоришься.

Лыйш сын Шройла 15 лет ученик лекаря

Лыйш взял из рук сотника оружие и, неся его в одной руке, дулом в землю, поднялся на помост. Потом слегка размял плечи, глянул на мишени. Перехватил револьвер, двумя руками. Поднял его. Примерился и начал стрелять. Отстрелявшись, он резко переломил оружие, выкидывая пустые гильзы на, стоявший перед ним, стол, по краям столешницы которого были приколочены широкие рейки, превращавшие его в подобие ящика. Потом, снова сгорбившись, как будто бы стал чего-то ждать. Подбежавший к чучелам воспитанник вставил во входные отверстия палочки с красными кистями. Все семь кистей расположились на груди чучел примерно в середине того места, где должно было находиться сердце. Стоявшие рядом с ним девушки, смотрели на Лыйша немного иначе. Сотник поднял маленькую подзорную трубу и критически посмотрел на чучела.

— Ну что-ж, вполне недурственно, но ты все ещё слишком напрягаешь плечи, и поправку на ветер я бы сделал на полпальца левее.

— Я, вроде как, в лекари собираюсь — мрачно сказал Лыйш, перезаряжая револьвер.

— Это дело никому ещё не мешало. — ответил сотник — жизнь по-всякому повернуться может.

— А может, Вы, инстуктор, нам что ни будь покажете — произнес парень, протягивая револьвер сотнику, стоявшему на помосте рядом с ним. Тот, хмыкнув, принял оружие. Потом резко вздернул руку и, кажется, не целясь, без пауз отстрелял все семь патронов из барабана. Входные отверстия расположились на головах чучел примерно в том месте, где у них должна была быть переносица. Лащ, стоявший до этого в стороне, подошёл к Лалтхи и, сложив руки перед грудью в жесте почтения, произнес:

— Раз уж тут такое веселье, может и Вы, учитель, покажете нам, что умеете. Сдаётся мне, я не мало слышал о Вас, во время войны, и был бы счастлив увидеть ваше искусство. Уж не откажите старику.

— И что ж, Вы, слышали добрый Лащ? — спросила Лалтхи при этом подчеркнув отношение старика к военным врачам.

— Если я расскажу, то молодежи будет не интересно смотреть, учитель — ответил лекарь.

— Ну, хорошо, надеюсь, я вас не разочарую. Господин Щьйлк не поможете ли Вы мне — сказала искательница, протягивая сотнику, недавно купленный у него цветастый платок. Тот, несколько секунд подумав, ловко скрутил его и тщательно завязал ей глаза. Потом отозвал воспитанника в сторону и что-то ему сказал. Тот убежал, но скоро вернулся со свежим чучелом и двумя помощниками. Вместе они быстро убрали старые мишени и установили новую, но в стороне, и нетрудно было заметить, что это чучело стояло существенно ниже, чем остальные.

— Все готово, учитель — сказал сотник

Пока всё это происходило Лалтхи расслабленно стояла на помосте. Услышав слова сотника, она легко достала револьвер из кобуры на поясе, взяла его двумя руками и сказала, опустив дуло в пол:

— Раскрутите меня, пожалуйста, как в детстве играли.

Сотник подошёл к ней сзади и, взяв за плечи, начал крутить вокруг своей оси, словно, они собирались играть в жмурки. Закончив, он оставил её лицом в противоположную от чучела сторону и отошёл. Девушка немного повела плечами, подняла двумя руками револьвер, и, кажется, начала прицеливаться, а потом резко повернулась лицом к чучелу и начала стрелять. Когда все семь выстрелов отгремели, она резко переломила револьвер, выбросив гильзы из барабана на стол, а потом снова начала его заряжать. В движениях её в этот момент была заметна некоторая спешка. Все взгляды были прикованы к чучелу. В его голове были семь аккуратных